Скользнет сквозь кристаллы рассвета,
Сквозь грани его и сквозь такты
молоденький ветерок.
Хотя не ясны очертанья —
Из здания, полного светом,
То девушка выйдет, то мальчик,
то юноша на порог.
И сразу поднимет лопату,
Пропахшую росной травою,
Пропахшую инеем утра,
шлифованным холодком;
Ведь время настало рассаду
Сажать, присыпая землею,
Чтоб корень пророс, вырываясь
мальчишеским, дерзким рывком.
Твердеют побеги растений,
Чьи влажные гибкие жилы,
Тугие хрящи и сосуды
хранят молодое тепло.
Клетчатки набухшие стены
Ломает зерно хлорофилла,
Где солнце зеленым кристаллом,
ядром жизненосным легло.
Растенья звучат, как гобои,
И клумбы гремят, как литавры;
Густым и раскатистым тоном
цветник начинает гудеть.
Блестят сталагмиты алоэ.
Кольчуга могучего лавра.
Лиловый дымок маттиолы.
Настурций узорная медь.
Земли островерхие всходы,
Цветенья порядок высокий
Растит и лелеет садовник
в привычной заботе своей.
Врезаясь в пространства и годы,
Идут по спиралям потоки
Законченных планов, и мыслей,
и осуществленных затей.
Как стройные медные струи,
Как многоколонные своды,
Встает урожай небывалый
всем грузом цветов и стеблей.
Там крепнут посевы, бушуя
В извечных глубинах природы;
Там радостный труд человека
победный вздымает трофей.
И стебель, могучий, как атом,
И атом, развившийся в астру,
И формулы зрелые зерна
победно возносит творец,
И слушает мастер, ликуя,
И ловит знакомую ноту
В мильонных звучаниях края,
в гармонии мастерства;
Обтачивает и шлифует
Он голос своей работы,
Усиленный мощным единством,
добытый из недр естества.
Триумф человечества. Правда
Всей жизни вселенной. Впервые
Встает человек над землею
как этой земли властелин.
Пускай это стратонавты,
Разведчики черной стихии
Далекого неба, пусть это
строители мудрых машин,
Пускай металлург, дозорный
Глухого томленья металла,
Пускай верный кормчий комбайнов,
флотилий земных рулевой,—
Они все из той же упорной
Породы людей, от начала
В звучание нового мира
вступающих твердой стопой.
И он — в этой рати отборной,
Садовник, что мало-помалу
На клумбу сажает подсолнух,
настурции и левкой.
И клумба пылает, как кратер,
Растущий без остановки,—
Отличное, доброе дело,
здоровых посевов итог.
И семя полетами ядер
Начинает бомбардировку,
И венчик глазастой ромашки
волчком закружился у ног.
Садовник нагнулся. И заступ
Прорезывается грубо
Сквозь верхнюю, бурую корку
на жирных, пахучих грунтах.
Чтоб пальмой — большой, коренастой
Украсить цветочную клумбу,
Садовник в нее врезает
лопату на полный взмах.
Внезапно скрежещет лопата.
Подрезанный пласт чернозема
Выворачивается. Зияет
раскрытая яма, и в ней,
Как кубок округлый, покатый,
Череп, землей занесенный,
Закутанный в корневища,
как клубень из желтых костей.
От праха земного, от ила
Желтеющий лоб очищает
И череп роняет на клумбу
меж пышных стеблей и цветов.
И тут же из глуби могилы
Садовник вдруг вынимает
Пятиконечный осколок,
эмблему великих боев.
Он знает, что значит находка,
Что значит значок этот малый,
Высокое это отличье
отважных и крепких людей.
И он приподнялся и четко
Увидел расцвет небывалый,
Увидел, как солнце играет
в ручьях быстролетных аллей,
И славу походов огромных,
И шаг миллионной когорты,
Все солнцем одетые земли
страны, где родился и рос.
«Звездоносец!» — воскликнул садовник
И знак, заржавелый и стертый,
На крепкой своей ладони,
как капельку крови, вознес.
«Окислился металл. Позеленела медь.
Багряная эмаль почти не уцелела.
Ну, что ж — она лишь знак, жетон живого
дела
Живых людей, умевших вдаль смотреть.
На лбу людском,
на этой мудрой тверди,
Как бытия итог, как символ храбрецов,
Оставила звезду рука других бойцов,
Крылатую звезду,
как розу тех ветров,
Что людям указала путь в бессмертье.
Я узнаю породу звездоносцев,
Породу нашу.
Ясно узнаю
