На пустынном просторе, на диком Ты всё та, что была, и не та, Новым ты обернулась мне ликом, И другая волнует мечта...
Черный уголь - подземный мессия, Черный уголь - здесь царь и жених, Но не страшен, невеста, Россия, Голос каменных песен твоих!
Уголь стонет, и соль забелелась, И железная воет руда... То над степью пустой загорелась Мне Америки новой звезда!
12 декабря 1913
* * *
Моей матери
Ветер стих, и слава заревая
Облекла вон те пруды. Вон и схимник. Книгу закрывая,
Он смиренно ждет звезды.
Но бежит шоссейная дорога,
Убегает вбок... Дай вздохнуть, помедли, ради бога,
Не хрусти, песок!
Славой золотеет заревою
Монастырский крест издалека. Не свернуть ли к вечному покою?
Да и что за жизнь без клобука?..
И опять влечет неудержимо
Вдаль из тихих мест Путь шоссейный, пробегая мимо,
Мимо инока, прудов и звезд...
Август 1914
ПОСЛЕДНЕЕ НАПУТСТВИЕ
Боль проходит понемногу, Не навек она дана. Есть конец мятежным стонам. Злую муку и тревогу Побеждает тишина.
Ты смежил больные вежды, Ты не ждешь - она вошла. Вот она - с хрустальным звоном Преисполнила надежды, Светлым кругом обвела.
Слышишь ты сквозь боль мучений, Точно друг твой, старый друг, Тронул сердце нежной скрипкой? Точно легких сновидений Быстрый рой домчался вдруг?
Это - легкий образ рая, Это - милая твоя. Ляг на смертный одр с улыбкой, Тихо грезить, замыкая Круг постылый бытия.
Протянуться без желаний, Улыбнуться навсегда, Чтоб в последний раз проплыли Мимо, сонно, как в тумане, Люди, зданья, города...
Чтобы звуки, чуть тревожа Легкой музыкой земли, Прозвучали, потомили Над последним миром ложа И в иное увлекли...
Лесть, коварство, слава, злато Мимо, мимо, навсегда... Человеческая тупость Всё, что мучило когда-то, Забавляло иногда...
И опять - коварство, слава, Злато, лесть, всему венец Человеческая глупость, Безысходна, величава, Бесконечна... Что ж, конец?
Нет... еще леса, поляны, И проселки, и шоссе, Наша русская дорога, Наши русские туманы, Наши шелесты в овсе...
А когда пройдет всё мимо, Чем тревожила земля, Та, кого любил ты много, Поведет рукой любимой В Елисейские поля.
14 мая 1914
* * *
Грешить бесстыдно, непробудно, Счет потерять ночам и дням, И, с головой от хмеля трудной, Пройти сторонкой в божий храм.
Три раза преклониться долу, Семь - осенить себя крестом, Тайком к заплеванному полу Горячим прикоснуться лбом.
Кладя в тарелку грошик медный, Три, да еще семь раз подряд Поцеловать столетний, бедный И зацелованный оклад.
А воротясь домой, обмерить На тот же грош кого-нибудь, И пса голодного от двери, Икнув, ногою отпихнуть.
И под лампадой у иконы Пить чай, отщелкивая счет, Потом переслюнить купоны, Пузатый отворив комод,
И на перины пуховые В тяжелом завалиться сне... Да, и такой, моя Россия, Ты всех краев дороже мне.
26 августа 1914
* * *
Петроградское небо мутилось дождем,
На войну уходил эшелон. Без конца - взвод за взводом и штык за штыком
Наполнял за вагоном вагон.
В этом поезде тысячью жизней цвели
Боль разлуки, тревоги любви, Сила, юность, надежда... В закатной дали
Были дымные тучи в крови.
И, садясь, запевали Варяга одни,
А другие - не в лад - Ермака, И кричали ура, и шутили они,
И тихонько крестилась рука.
Вдруг под ветром взлетел опадающий лист,
Раскачнувшись, фонарь замигал, И под черною тучей веселый горнист
Заиграл к отправленью сигнал.
И военною славой заплакал рожок,
Наполняя тревогой сердца. Громыханье колес и охрипший свисток
Заглушило ура без конца.
Уж последние скрылись во мгле буфера,
И сошла тишина до утра, А с дождливых полей всё неслось к нам ура,
В грозном клике звучало: пора!
Нет, нам не было грустно, нам не было жаль,
Несмотря на дождливую даль. Это - ясная, твердая, верная сталь,
И нужна ли ей наша печаль?
Эта жалость - ее заглушает пожар,
Гром орудий и топот коней. Грусть - ее застилает отравленный пар
С галицийских кровавых полей...
1 сентября 1914
* * *
Я не предал белое знамя, Оглушенный криком врагов, Ты прошла ночными путями, Мы с тобой - одни у валов.
Да, ночные пути, роковые, Развели нас и вновь свели, И опять мы к тебе, Россия, Добрели из чужой земли.
