А выглядит как тарелка. Не стоит верить глазам.
Еще известно, что на Луне людишки живут,
размером гораздо меньше, но в остальном
такие же, как и мы, живущие тут,
глазеющие на пожары, упивающиеся вином.
Говорят, что на Луне такие цветы цветут!
У роз не шипы, а штыки на стебле стальном.
Но Петя думает: лунные люди — это наверняка
ожившие наши игрушки, наши любимые, те,
что послушны, не плачут из-за каждого пустяка,
маршируют рядами, подчиняясь любой мечте.
И это не суеверие, не какая-то мистика,
это порядок, возможный лишь на большой высоте.
Огонь облегчает фантазию. А в дальнем крыле дворца
Екатерина мучится родами. Сын или дочь?
Все равно, Петра тут не выставишь, как отца:
два года не прикасался. Лишь пламя может помочь.
Пока не родится младенец, дом не должен сгореть до конца,
пока младенца не спеленают и не вынесут прочь.
Камердинер молится: пусть она побыстрее родит!
Пусть дом подольше горит, пусть искры взлетают ввысь!
Господь, простри над несчастной Катей огненный щит!
Гори-гори ясно, дом, гори, но не торопись.
Екатерина рожает, пламя стихает, дерево, догорая, трещит.
Петр мочится на головешку, как брюссельский манекейн-писс.
