Наивный протест против засилья непомерно расплодившихся автомашин нашел воплощение в велосипедном буме, охватившем Соединенные Штаты. Велосипед стремительно завоевывает популярность. Причем не только у молодежи, но среди всех возрастных групп, и не только как здоровый вид досуга, но и как удобный вид транспорта, который даже становится преобладающим в университетских городках и многих жилых предместьях.
Перспективность новой тенденции оценена с присущей американцам деловой хваткой. Платные камеры хранения для велосипедов уже создаются возле железнодорожных станций, загородных универмагов и кинотеатров, оборудуются в поездах и автобусах. Выпущен разборный велосипед, который умещается в багажнике машины, даже в рюкзаке. Штаты Калифорния, Орегон, Вашингтон в законодательном порядке решили отчислять один процент налога на бензин для строительства тоннелей на перекрестках, а также барьеров, которые защищали бы велосипедистов от автомобильного потока. Туристские фирмы энергично ведут прокладку специальных велосипедных дорог в живописных местах.
Это, разумеется, не означает, что американец вовсе откажется от автомашины и пересядет на велосипед. Но примечательно, что с восьмицилиндровыми моторами мощностью в двести - триста лошадиных сил кое в чем начнет конкурировать двигатель в одну человечью силу...
И все-таки Соединенные Штаты - автомобильная страна, населенная племенем водителей. Мало сказать, что американец сжился с автомобилем. Стихия гонки стала для него привычной формой существования, образом жизни. Такие черты американского характера, как предприимчивость, деловитость, собранность, целеустремленность, обязательность, на мол взгляд, в немалой степени порождены отношением к жизни как к гонке, где дать себе малейшую поблажку - значит отстать.
Мне довелось близко узнать другие народы, которые слывут трудолюбивыми: китайцев, японцев. Но даже на их фоне поражает какая-то неистовая одержимость, с которой американцы работают - то есть делают деньги, особенно в лучшие годы своей жизни. Они, как правило, не откажутся ни от сверхурочных, ни от дополнительного заработка на стороне, если выпадает такая возможность.
Какого бы достатка и положения ни был человек, его время всегда расписано по минутам недели на две вперед. Он запрограммирован на максимальную эффективность, на полную отдачу. Его избавляют от дел второстепенных, не соответствующих его квалификации, зато выжимают до капли все, что входит в его прямые обязанности.
Рабочая сила дорожает. И это чувствуется в системе обслуживания, которая все больше заменяется самообслуживанием. Опыт супермаркетов (универсамов) распространяется и на область общественного питания. Все шире применяется система "возьмите с собой". Всюду, куда трудовой люд приходит в обеденный перерыв, созданы отдельные прилавки, где все дается навынос. Хорошая упаковка, коробки из пенопласта, в которых кофе, чай или суп остаются обжигающе горячими. Можно взять обед с собой и перекусить где-нибудь на лужайке парка или у себя за письменным столом.
Порой думаешь: что делает американца рабом скорости и темпа, что обрекает его на участь человека у конвейера, предсказанную когда-то Чаплином в фильме "Новые времена"?
Тут и неуверенность в завтрашнем дне и боязнь оказаться позади соседа. Ибо дух конкуренции электризует американца не только в труде, но и в быту, подхлестывает его не только как производителя, но и как потребителя.
- Нам все время приходится бежать, причем бежать на цыпочках, вытянув шеи, лишь ради того, чтобы не оказаться ниже уровня "пристойной жизни", - с горечью иронизировал знакомый американский журналист.
Если проехать по Мэдисон-авеню - той самой, где расположены самые дорогие магазины и по которой прогуливают самых породистых собак, - дальше Сотой улицы попадаешь не просто в другой район Нью-Йорка, а как бы в другой мир. И не только потому, что вокруг лишь обветшалые дома, обгоревшие кирпичные стены с зияющими пустыми окнами. Непривычное зрелище - и люди, что сидят на крылечках. Пожалуй, только здесь, в Гарлеме, где живут негры и пуэрториканцы, можно увидеть человека, неторопливо беседующего с соседом. Лишь эти люди, лишенные многих прав, сохранили за собой право никуда не спешить.
