1
Улица была - как буря. Толпы проходили, Словно их преследовал неотвратимый Рок. Мчались омнибусы, кебы и автомобили, Был неисчерпаем яростный людской поток. Вывески, вертясь, сверкали переменным оком С неба, с страшной высоты тридцатых этажей; В гордый гимн сливались с рокотом колес и скоком Выкрики газетчиков и щелканье бичей. Лили свет безжалостный прикованные луны, Луны, сотворенные владыками естеств. В этом свете, в этом гуле - души были юны, Души опьяневших, пьяных городом существ.
2
И внезапно - в эту бурю, в этот адский шепот, В этот воплотившийся в земные формы бред,Ворвался, вонзился чуждый, несозвучный топот, Заглушая гулы, говор, грохоты карет. Показался с поворота всадник огнеликий, Конь летел стремительно и стал с огнем в глазах. В воздухе еще дрожали - отголоски, крики, Но мгновенье было - трепет, взоры были - страх! Был у всадника в руках развитый длинный свиток, Огненные буквы возвещали имя: Смерть... Полосами яркими, как пряжей пышных ниток, В высоте над улицей вдруг разгорелась твердь.
3
И в великом ужасе, скрывая лица,- люди То бессмысленно взывали: "Горе! с нами бог!", То, упав на мостовую, бились в общей груде... Звери морды прятали, в смятенье, между ног. Только женщина, пришедшая сюда для сбыта Красоты своей,- в восторге бросилась к коню, Плача целовала лошадиные копыта, Руки простирала к огневеющему дню. Да еще безумный, убежавший из больницы, Выскочил, растерзанный, пронзительно крича: "Люди! Вы ль не узнаете божией десницы! Сгибнет четверть вас - от мора, глада и меча!"
4
Но восторг и ужас длились - краткое мгновенье. Через миг в толпе смятенной не стоял никто: Набежало с улиц смежных новое движенье, Было все обычном светом ярко залито. И никто не мог ответить, в буре многошумной, Было ль то виденье свыше или сон пустой. Только женщина из зал веселья да безумный Всё стремили руки за исчезнувшей мечтой. Но и их решительно людские волны смыли, Как слова ненужные из позабытых строк. Мчались омнибусы, кебы и автомобили, Был неисчерпаем яростный людской поток. Июль-декабрь 1903-1904 Поэзия Серебряного Века. Москва, "Художественная Литература", 1991.
ВСТРЕЧА O toi que j'eusse aimee, o toi qui le savais!
Charles Baudelaire. "A une passante" *
О, эти встречи мимолетные На гулких улицах столиц! О, эти взоры безотчетные, Беседа беглая ресниц!
На зыби яростной мгновенного Мы двое - у одной черт; Безмолвный крик желанья пленного: "Ты кто, скажи?" Ответ: "Кто ты?"
И взором прошлое рассказано, И брошен зов ей: "Будь моей!" И вот она обетам связана... Но миг прошел, и мы не с ней.
Далёко там, в толпе, скользит она, Уже с другим ее мечта... Но разве страсть не вся испытана, Не вся любовь пережита!
* (фр.) О ты, которую я мог бы полюбить, о ты, которая это знала! Ш. Бодлер. "Прохожей" 24 сентября 1904 Серебряный век русской поэзии. Москва, "Просвещение", 1993.
МЕЖДУ ДВОЙНОЮ БЕЗДНОЙ... Я люблю тебя и небо, только небо и тебя, Я живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя.
В светлом небе - бесконечность: бесконечность милых глаз. В светлом взоре - беспредельность: небо, явленное в нас.
Я смотрю в пространство неба, небом взор мой поглощен. Я смотрю в глаза: в них та же даль пространств и даль времен.
Бездна взора, бездна неба! Я, как лебедь на волнах, Меж двойною бездной рею, отражен в своих мечтах.
Так, заброшены на землю, к небу всходим мы, любя... Я люблю тебя и небо, только небо и тебя. Русские поэты. Антология в четырех томах. Москва, "Детская Литература", 1968.
ДАНТЕ В ВЕНЕЦИИ По улицам Венеции, в вечерний Неверный час, блуждал я меж 1000 толпы, И сердце трепетало суеверней.
Каналы, как громадные тропы, Манили в вечность; в переменах тени Казались дивны строгие столпы,
И ряд оживших призрачных строений Являл очам, чего уж больше нет, Что было для минувших поколений.
И, словно унесенный в лунный свет, Я упивался невозможным чудом, Но тяжек был мне дружеский привет...
В тот вечер улицы кишели людом, Во мгле свободно веселился грех, И был весь город дьявольским сосудом.
Бесстыдно раздавался женский смех, И зверские мелькали мимо лица... И помыслы разгадывал я всех.
