Если уши раскинуть и в такт головою мотать,
То мой кокер сумеет, как птица, по небу летать.
Он поднимется в воздух задумчиво метров на сто
И в воздушном пространстве совьет небольшое гнездо.
Нам не надо большого, мой кокер — он сам небольшой,
Но с глазами Давида и нежной еврейской душой.
Он отчаянно храбр, и доверчив, и в меру блохаст.
Где укрыться еврею? Вот разве что на облаках.
И потянутся дети с собаками следом за ним:
На лошадках, в кроватках, с игрушечным скарбом своим.
И поднимутся взрослые в кофточках и пиджаках.
Хороша жизнь бродяче-собачая на облаках.
Если уши раскинешь, то крыши поедут внизу.
Головой помотаешь, сглотнешь ненароком слезу.
И снимаются с места деревья, заборы, дворы…
Как просты эти правила детско-собачьей игры!
Поднимаются руки — дороги становятся в рост,
Сотни гнезд проплывают, и в каждом — косички и хвост.
Как вихрасты макушки у мальчиков всех на Руси!
На исходе излет, на излете исход в небеси.
Чтоб в собачьей стране ни шакалом, ни волком не стать,
Надо уши раскинуть и в такт головою мотать.
И из слез и угроз память выберет стаю берез.
Так, мой кокер-собакер-несукер-кусакер, еврейский мой пес.
