Едва спросил аллах людей: "Не я ли ваш господь?" Я вмиг постиг его закон! Я уж давно влюблен.
О ангелы, на раменах держащие миры, Вздымайте ввысь познанья трон! Я уж давно влюблен.
Скажите Солнцу моему: "Руми пришел в Тебриз! Руми любовью опален!" Я уж давно влюблен.
Но кто же тот, кого зову "Тебризским Солнцем" я? Не светоч истины ли он? Я уж давно влюблен.
* * *
Я видел милую мою: в тюрбане золотом Она кружилась и неслась и обегала дом...
И выбивал ее смычок из лютни перезвон, Как высекают огоньки из камешка кремнем.
Опьянена, охмелена, стихи поет она И виночерпия зовет в своем напеве том.
А виночерпий тут как тут: в руках его кувшин, И чашу наполняет он воинственным вином
(Видал ли ты когда-нибудь, чтобы в простой воде, Змеясь, плясали языки таинственным огнем?).
А луноликий чашу ту поставил на крыльцо, Поклон отвесил и порог поцеловал потом.
И ненаглядная моя ту чашу подняла И вот уже припала к ней неутолимым ртом.
Мгновенно искры понеслись из золотых волос... Она увидела себя в грядущем и былом:
"Я - солнце истины миров! Я вся - сама любовь! Я очаровываю дух блаженным полусном".
* * *
Я - живописец. Образ твой творю я каждый миг! Мне кажется, что я в него до глубины проник. Я сотни обликов создал - и всем я душу дал, Но всех бросаю я в огонь, лишьдвой увижу лик. О, кто же ты, краса моя: хмельное ли вино? Самум ли, против снов моих идущий напрямик?
Душа тобой напоена, пропитана тобой, Пронизана, растворена и стала, как двойник.
И капля каждая в крови, гудящей о тебе, Ревнует к праху, что легко к стопам твоим приник.
Все тело бренное мое - лишь глина да вода... Но ты со мной - и я звеню, как сказочный родник!
* * *
В счастливый миг мы сидели с тобой - ты и я, Мы были два существа с душою одной - ты и я.
Дерев полутень и пение птиц дарили бессмертием нас В ту пору, как в сад мы спустились немой - ты и я.
Восходят на небо звезды, чтоб нас озирать; Появимся мы им прекрасной луной - ты и я.
Нас двух уже нет, в восторге в тот миг мы слились Вдали от молвы суеверной и злой - ты и я.
И птицы небесные кровью любви изойдут Там, где мы в веселье ночною порой - ты и я.
Но вот что чудесно: в тот миг, как мы были вдвоем Мы были: в Ираке - один, в Хорасане - другой - ты и я.
* * *
"Друг, - молвила милая, - в смене годов Ты видел немало чужих городов.
Который из них всех милее тебе?" "Да тот, где искал я любимых следов.
Туда сквозь игольное мог бы ушко Я к милой пройти на воркующий зов.
Везде, где блистает ее красота, Колодезь - мой рай и теплица - меж льдов.
С тобою мне адовы муки милы, Темница с тобой краше пышных садов;
Пустыня сухая - душистый цветник; Без милой средь розовых плачу кустов.
С тобою назвал бы я светлым жильем Могилу под сенью надгробных цветов.
Тот город я лучшим бы в мире считал, Где жил бы с любимой средь мирных трудов".
* * *
Открой свой лик: садов, полных роз, я жажду. Уста открой: меда сладостных рос я жажду. Откинув чадру облаков, солнце, лик свой яви, Чтоб радость мне блеск лучезарный принес, я жажду. Призывный звук твой слышу и вновь лететь, Как сокол в руке царя, к свершению грез я жажду. Сказала ты мне с досадой: "Прочь от меня!" Но голос твой слышать и в звуке угроз я жажду. Сурово ты молвишь: "Зачем не прогнали его?" Из уст твоих слышать и этот вопрос я жажду. Из сада друга, о ветер, повей на меня, Вдохнуть аромат тех утренних рос я жажду. Та влага, что небо дает, - мгновенный поток; Безбрежного моря лазури и гроз я жажду. Мне без тебя этот шумный город - тюрьма; Приютом избрать пустынный утес я жажду. На площади с чашей, касаясь любимых кудрей, Средь пляски вкусить сок сладостных лоз я жажду. Я нищий, но мелким камням самоцветным не рад: Таких, как пронизанный светом утес, я жажду.
Мне горько, что в грустном унынии люди вокруг; Веселья, что дарит напиток из лоз, я жажду.
Мне черни бессмысленной брань замкнула уста, И вместо песен лишь горестных слез я жажду.
Певец искусный, вот песни твоей конец, Вложить лишь в нее страстный вопрос я жажду.
Шамс - слава Тебриза, зажжешь ли любви нам зарю? Как слов Сулеймана удод, аромата тех роз я жажду.
