Стезя - страница 14

---

Перейти на стр. ОК

---

1977

Дорога в тайге

Я трижды проклял бы урманы,

Где каркал ворон: «Быть беде!»

Где звезды падали багряно,

За каждым шагом по звезде.

Где утром в сумраке и злобе

Все тот же ворон каркал:

«Жуть!»

А мы лопатами в сугробе

Заре прокладывали путь.

Мороза гулкие раскаты.

И за сугробом вновь сугроб.

Почти пещерные лопаты.

И невод в розвальнях,

Как гроб.

Круша валежник без пощады,

Мы торопились неспроста:

За нами новые бригады

Пробьются в рыбные места.

И снова сонно и громадно,

Катилось солнце кое-как.

И кони снег хватали жадно,

Сухой и грубый, как наждак.

Поземки пасмурное пенье

Цеплялось за душу, знобя.

Я проклял бы свое рожденье,

Когда б работал для себя.

1964–1976

Память

Я засыпал на хвое колкой,

Пока костер недолго чах.

Мороз тяжелою двустволкой

Натужно бухал в кедрачах.

А после дымными хвостами

Нас встретил домик на пути.

В нем пахло сеном, хомутами,

Печеной брюквою – в кути.

Те захолустные, пустые

Места, где вывелся народ,

Обжили – с виду Львы Толстые –

Чалдоны с кипенью бород.

Там на постой пускали редко,

Но, поджидая новостей,

Тесней сдвигали табуретки

И хмуро слушали гостей.

Теперь бы вспомнить всю до точки

Простую быль о давних днях,

И поцелуй хозяйской дочки

В ночных бревенчатых сенях.

И как она шептала жадно,

Как душу, косу теребя:

«Возьми с собою, ненаглядный,

Как буду я любить тебя!»

Но утром как-то торопливо,

Едва забрезжила заря,

Мы запрягли коней ретивых,

За хлеб и соль благодаря.

И бородач, кивнувший еле,

Наверно, слово не найдя,

Присвистнул. Розвальни запели,

Легко полозьями скользя.

Я снова спал на хвое колкой,

Где стужа жалит в сотни жал.

«Возьми с собою!» – долго-долго

Ту встречу ветер остужал.

И каждый день до злого пота

На восемнадцатом году

Ломил я грубую работу

С рыбацким неводом на льду.

Но неотступно – там, у тына,

Как беспощадный приговор,

Ее глаза смотрели в спину:

Знобят и жалят до сих пор.

1976

* * *

Парк ишимский. Тополя.

Крик грачей, за гнезда драка,

Да штудируют Золя

Третьекурсницы с литфака.

Да торчит, – пора на слом, –

Пьедестал в аллее жаркой:

Физкультурница с копьем

Стережет устои парка.

Но сидит со мной одна –

Сарафанчик из сатина. –

Я люблю тебя, Ирина!

Дрогнул томик... Тишина.

Буду думать о Золя,

О любви. Присяду ближе.

Как там любится в Париже?

Парк ишимский, тополя...

1976

* * *

Звезды падают в синюю мглу,

За деревнею, в ближнем околке.

На вечернем покосном лугу

Не устали кричать перепелки.

Вот маячат большие стога.

Реактивный проходит со свистом.

И на месяце старом рога

Так же ярки в дымке серебристом.

И паромщик поет на корме,

Над водой свесив ноги босые.

И сдается, что двое во тьме

Нежно шепчут слова дорогие.

1976

* * *

И вот вхожу в знакомую страну –

Цветов и трав, и пашни незабытой.

И коршун держит в лапах тишину,

Кружа своей разбойною орбитой.

И злой комарик с криком «Помоги!»

Напрасно бьется в лапах паутины.

И по тропинкам ползают жуки

Как тяжело груженные машины.

Я слышу вновь крестьянский зов земли!

Она парит к полуденному зною.

Над ней, как пули, носятся шмели,

В нектар цветов ныряя головою.

А там, где с пашней слился окоем,

Найду друзей по тракторному гулу.

Былинной Русью пахнет чернозем.

И вновь в себе я чувствую Микулу!

1976

Баллада о доме

Он в ночи полыхнул вдобавок,

Прибежали – с полатей, с лавок,

Кто ведром, кто багром звеня.

Но куда там – стена огня!

Подступись тут! Рвались патроны,

Сам собой бил свинец каленый –

Из охотницкой кладовой –

Дробью крупною, нолевой.

Утром в печке, торчащей знобко,

Уцелевшей, горшок с похлебкой

Порывался – в который раз! –

Сдетонировать, как фугас.

Мы вздыхали на головешки,

Из последнего – чашки, ложки –

Погорельцу несли: возьми!

Так всегда было меж людьми.

При фашистах иль печенегах,

Кем бы он, погорелец, не был,

Не бросали в беде. Потом

Возводили и новый дом.

Под раскатом любого грома

Русским людям нельзя без дома.

Чтоб всегда в стороне родной –

Крыша, ставни и дым печной!

Вот и встал он – былого краше!

На пригорке, в селенье нашем,

Недалеко от большака,

Как задумали – на века.

1976

Прием пушнины

Принимает пушнину приемщик и спец –

Дым махорочный стелется низко, –

Он сидит на полу, как восточный купец,

Назначает он цены без риска.

Он хозяин участка и, не торопясь,

Принимает за штукою штуку:

Слева лисьего меха гора поднялась,

Читать дальше

---

Перейти на стр. ОК

---