Стирала женщина белье,
Как всюду водится, стирала.
И тело гибкое ее
Движенья эти повторяло.
Устало голову клоня,
Но, видно, зная, что красива,
На постояльца, на меня,
Лукаво взглядами косила.
И сам смотрел я на нее,
Как на апрельскую погоду.
И помогал отжать белье,
А после стирки вынес воду.
А там, в ограде, у стены,
Уже твердея от мороза,
Сушились мужнины штаны
Такой кощунственною прозой.
1972
Яр-Салинская пороша
Ткет льняное полотно.
Я с тобой, такой хорошей,
Рядом сяду все равно!
И скажу:
– Ты знаешь, Вера,
Я с тобой почти знаком!
Пусть теперь Москвин Валера
Нас прокатит с ветерком!
Пусть ударятся в погоню
Телефонные столбы
И под гусеницей стонет
Крепкий лед Обской губы.
– Что ж, садись! –
Согласна Вера.
Откровенно говоря,
У меня такая вера,
Что мы рядышком не зря!
По снегам полночным, серым
Мимо чумов, мимо нарт
Хорошо везет Валера
В стольный город Салехард.
За дорогой смотрим оба.
Что дорога? Прямиком!
Только ягель под сугробом
К мерзлоте припал ничком.
Только там – в небесных сферах,
Вьюги новые ворчат...
Ничего не слышит Вера
Возле теплого плеча.
1973
Сюда тропинок не торят,
Здесь больше крыш не мастерят.
Пока добрёл, намаял ноги.
Ничей – ни злой,
Ни добрый взгляд
Меня не встретил на пороге.
Куда ушел из отчих мест
Былой привет? Да уж не в гости
Не даст ответ и свежий крест
На забурьяненном погосте.
Ни обогреться, ни прилечь!
Курю – одна душа живая,
Как бы единственная печь,
Дымком округу согревая.
Какие каверзы судьбы:
Без проводов гудят столбы!
Стою и плачу
Виновато
У заколоченной избы,
Любовно срубленной когда-то...
1973
В сиянье заснеженных крыш
Великая дремлет природа.
Быть может, пронзительней тишь
Была только в детские годы.
А сколько таится чудес
В лыжне, убегающей с хрустом!
И вечер, и пашня, и лес
Созвучны движениям чувства.
И то, что мы снова с теплом,
Спасибо избушке угрюмой,
Где можно, хоть поздним числом,
О собственной жизни подумать.
1973
Маленький дятел – лесной барабанщик,
Не уставая, стучит день-деньской.
Как я жалею, что месяцем раньше
Не был с тобою в его мастерской.
Возле надломленной бурею ели
Ладно устроена жизнь муравья.
Может быть, завтра снега и метели
Вновь ополчатся на наши края.
Липшими станут фургон и телега.
Что-то уляжется, что-то замрет,
Что-то до нового таянья снега,
Не огорчаясь, под зиму уйдет.
Может, устало петляя по тропам,
Переселяясь поближе к жилью,
Заяц подскажет мне, где – за сугробом
Видел он утром улыбку твою.
1974
