Один из кораблей королевского флота дал залп из орудий левого борта и на несколько секунд окутался дымом. В ответ знакомый Стервятнику луч упал вниз с кормы летающего исполина, но только теперь этот луч был ярко-голубым и тонким, как игла. Вначале он коснулся воды и она закипела, поднимаясь к небу дрожащими струями пара.
Это зрелище ошеломляюще подействовало даже на Кравиуса. Бросив взгляд на аббата, Люгер прочел на его лице страх, смешанный с неистребимым любопытством... Голубому лучу понадобилось всего несколько мгновений, чтобы найти жертву. Ослепительная игла качнулась и ударила во флагманский корабль флотилии, разворачивавшейся в боевой порядок. В мгновение ока флагман был разрезан пополам. Это случилось так неестественно быстро, что картинка, которую видели люди с террасы, казалась застывшей некоторое время, а затем корабль разломился на части, стремительно ушедшие ко дну. До слуха стоявших на берегу не могло донестись ни звука - ни криков тонущих в холодной воде, ни стонов раненых и обожженных, ни ужасающего тоскливого скрипа, с которым ломалось дерево...
Прежде, чем летающий корабль вплотную приблизился ко дворцу провинциала, голубой луч уничтожил еще несколько эворийских кораблей. Эта непостижимо легкая расправа потрясла всех: и оставшихся на берегу, и находившихся в море. Не только до Эрмиона, но и до Аркиса дошла мысль о тщетности любых оборонительных действий, которые могли быть предприняты защитниками Эмбраха. Не существовало известного им оружия, способного противостоять мощи летающего корабля... На мертвенно-белых лицах вокруг себя Люгер видел лишь боль, страх и обреченность...
Оставалось только удивляться тому, что, обладая таким оружием, Сферг до сих пор не подчинил себе западные королевства. Возможно, теперь это было лишь вопросом времени... Однако, Люгера интересовала еще одна вещь зачем узурпатору из Морморы нужна была Звезда Ада и почему для похищения талисмана он не избрал более легкий путь.
Момент был весьма удобным для побега. Стервятник не забывал об этом, несмотря на невероятные события, происходившие у него на глазах. Воспользовавшись всеобщим смятением, "Ангел" мог беспрепятственно выйти из порта и вряд ли кто-нибудь стал бы преследовать его. Слот подтолкнул Кравиуса, подавая тому красноречивый сигнал. Однако у аббата на уме было нечто совсем другое.
И Люгер вдруг увидел это так ясно, словно его сознание стало на мгновение частью чужого сознания. Мертвые зрачки неподвижно уставились на него. Он содрогнулся при мысли о том, что ему предстоит. Но это действительно был неожиданный и блестящий выход, который намного укорачивал путешествие на юг. К будущим жертвам Люгер не испытывал жалости - он утратил ее в подземелье Фруат-Гойма.
Летающий монстр Сферга уже находился над самой террасой и огненный луч обращал в пепел деревья, дома, лошадей и экипажи, бегущих в панике солдат и горожан, не помышлявших о сопротивлении. Спустя считанные минуты половина Эмбраха и гавань тонули в огненном океане. Вопли тех, кто еще мог кричать, наполняли пространство звуками ада. Разбежались даже вооруженные евнухи провинциала, составлявшие наиболее преданную часть его стражи.
Эта пляска разрушения продолжалась недолго, но Слот утратил всякое представление о времени. Он заметил только, что пожары и разрушения странным образом не затронули дворец Эрмиона. Сидящие за столом посреди гибнущего города представляли собой застывшую и гротескную картину загипнотизированный сверхъестественным зрелищем Эрмион, аббат, удивительно спокойно ожидающий приближения демонической силы, и Люгер, доверившийся этому гению лжи и поставивший на то, что голубой луч почему-то пощадит именно его... Их лиц уже коснулся ледяной ветер, гонимый гигантскими крыльями, закрывшими небо черным плащом. Исполинская тень легла на террасу...
В этой тени Люгер не сразу разглядел человека, пытавшегося отыскать убежище рядом с сильными мира сего. Это был Аркис, побежденный и уничтоженный, со смертельно бледным лицом и волосами, опаленными огнем. С ним не осталось ни слуг, ни телохранителей, ни наложниц. Кравиус смотрел на него с презрением. Наместник вряд ли соображал что-то, когда опустился на стул, стоявший у самого края стола.
