12. ОСКВЕРНЕННАЯ МОГИЛА
Проснувшись поздним утром, Люгер стал собираться в дорогу. В сумрачной комнате с зашторенными окнами он принял решение, столь же простое, сколь и чреватое новыми опасностями. Одних предчувствий и неясных намеков ему оказалось мало, - он искал неопровержимые доказательства того, что подземелье Фруат-Гойма и магистр Глан существовали на самом деле, а исчезновение Сегейлы не было кошмаром или игрой его больного воображения. Он решил отправиться на городское кладбище Элизенвара.
На этот раз Газеус, душераздирающе подвывая, бегал за ним следом, пока Слот окриками не загнал его в дом и не запер в одной из комнат. Слуги старались не попадаться хозяину на глаза. Тайви остался мирно пастись на лугу, а Люгер отправился в город пешком.
Он оделся, как горожанин среднего сословия и не стал отягощать себя мечом, но остальные смертоносные игрушки были при нем. Он рассчитывал засветло попасть в Элизенвар и, если все окончится благополучно, заночевать у Люрта Гагиуса, одного из своих приятелей, которому в какой-то степени доверял.
Слот не смог объяснить бы, почему остановил свой выбор именно на Гагиусе. Во-первых, тот был ему многим обязан. Во-вторых, Люгер нуждался в обществе равного себе человека. Кроме того, советник Гагиус принимал участие в торговых сделках с Адолой и Слот собирался выудить из него кое-какие сведения об ордене Святого Шуремии и его роли в делах обоих королевств. Немаловажным обстоятельством являлось и то, что образ жизни Люрта, недавно женившегося, представлял собой полную противоположность образу жизни Стервятника, и тот был совсем не против при случае расслабиться в уютном, благополучном и безопасном убежище, которым казался ему дом Гагиуса.
Сказывалась накопившаяся усталость и, преодолев ограду кладбища, Люгер внезапно почувствовал себя совершенно разбитым...
День клонился к вечеру; покрасневшее солнце низко висело над горизонтом и деревья отбрасывали длинные изломанные тени. Тучи, появившиеся на востоке, обещали ветреную и дождливую ночь. Слот понял, что должен поспешить, если хочет остаться сухим.
Стараясь не попадаться на глаза редким в эту пору посетителям кладбища, Стервятник нашел аллею, в которой впервые увидел Шаркада, и отсюда отправился на поиски усыпальницы Гадамеса. Как оказалось, Люгер прекрасно помнил расположение склепов, надгробий и могил, а петляющая дорога к праху Гадамеса отпечаталась в его памяти в мельчайших подробностях, несмотря на то, что он прошел по ней ночью.
Темная куполообразная крыша усыпальницы показалась среди кладбищенского окружения, словно серый пузырь, вздувшийся на изрытой могилами земле. Притаившись в глубокой тени, Люгер некоторое время прислушивался и осматривался по сторонам, но не заметил ничего подозрительного. Кладбище было погружено в безмолвие, нарушаемое только пением птиц и первыми тревожными порывами восточного ветра.
Люгер подошел поближе к усыпальнице и остановился в недоумении. Над хорошо знакомой ему низкой дверью, в темном камне была выбита надпись "Цумис"... и не было заметно никаких следов недавней реконструкции склепа... Стервятник долго рассматривал нетронутые стыки камней, сами камни, омытые дождями, выглаженные ветром и временем, углубленные в их поверхность буквы, затянутые смягчающей грани губкой зеленого мха... Не оставалось никаких сомнений в том, что именно здесь побывал Люгер двадцать дней тому назад, так же, как не оставалось сомнений в том, что этот склеп действительно принадлежит роду Цумисов.
С бесконечными предосторожностями Стервятник приблизился к обитой металлом двери и потянул ее на себя. На этот раз он не заметил голубого свечения, а дверь легка поддалась и открылась почти без скрипа. Слот вдохнул сырой застоявшийся воздух склепа. Теперь уже ничто не могло бы заставить его войти в усыпальницу и он лишь заглянул из-за двери в ее сумеречное чрево.
Очертания четырех саркофагов выступали из мрака; один из них был больше остальных - тот самый, на котором Стервятник занимался с Сегейлой любовью. Его гладкая каменная крышка была покрыта многомесячным слоем пыли... Но, кроме пыли, на ней лежали высохшие экскременты, внутренности какого-то мелкого животного или птицы и несколько мертвых жаб. Поморщившись, Люгер стал осматривать стены усыпальницы и не обнаружил никаких признаков культа Гангары. Свободные ниши были пусты, а замурованные, судя по тусклым надписям, хранили прах верных слуг или любимых собак семьи Цумисов. Цепочки чьих-то следов пролегли на пыльном полу, но Слот мог с уверенностью сказать, что это не были следы его сапог с квадратным каблуком или следы маленьких ножек Сегейлы.
