— Вы обе сумасшедшие, — прошипела Люсиль, нажимая на кнопку лифта «двери закрываются», и на сей раз я была склонна согласиться с ней.
Мы спускались в гробовой тишине. Напряженность в лифте напомнила мне о том, как мы ехали с Лулу в лифте несколько месяцев назад. Интересно, что она делает в эти выходные, неужели погребла себя в редакции? Я знала, что меня не должно это волновать… Лулу только и делала, что создавала мне головную боль начиная с первого дня моей работы в «Грант», но я почему-то испытывала к ней жалость. Ладно, уточняю: только самую малость.
Когда мы выбрались из отеля, Вивиан направилась прямо к ожидавшей ее машине и запрыгнула туда, даже не попрощавшись с нами.
— Лулу, не понимаю, где ты шляешься, мать твою, — через открытое окно машины я услышала ее заливистый лай в сотовый телефон, — мне нужно обсудить с тобой кое-что. И немедленно. Перезвони мне, как только получишь мое сообщение. Немедленно!
Я наблюдала, как Вивиан решительно набирала очередной номер на своем сотовом.
— Гони! — прорычала она, и водитель газанул прямо с места.
Би и мамуля помогли мне забраться в один из белых «бентли», припаркованных у парадного подъезда. Люсиль и Мэнди ехали в другом, чтобы иметь возможность обсуждать детали до последней минуты перед сражением. Чьи-то руки просунулись в машину, чтобы расправить мое платье, так чтобы оно не измялось.
— Какая ты бледная! — закудахтал Жак, ныряя в открытую дверь машины, чтобы добавить румян на мои щеки. — Так-то лучше. — Он послал нам воздушные поцелуи и отошел от машины.
«У всех невест поджилки трясутся», — повторила я мысленно себе, когда Би разлила еще три бокала шампанского для поездки в церковь. Мамуля, почти никогда не потреблявшая никакого спиртного, осушила свой бокал в рекордный срок.
«Брак — серьезнейшее обязательство. Я была бы все равно напугана, кто бы ни ждал меня там у алтаря».
Машины тронулись в сторону церкви. Двадцать кварталов. Я молилась о красных сигналах светофоров. Мне необходимо было время подумать. Еще только несколько дополнительных минут, и я сумею принять какое-то решение. Все случилось слишком быстро. И в моей панике не было ничего противоестественного. В конце концов, за один год моя жизнь изменилась до неузнаваемости.
Разве год назад мне могло бы прийти в голову, что я смогу когда-нибудь выйти замуж за Рэндалла Кокса, самого успешного и самого красивого мужчину, принца из моей мечты, сопровождавшей мою жизнь с самого колледжа?
Ну а если задуматься: могла ли я мечтать, что буду работать уже в качестве редактора над такими высококлассными книгами? Нет слов, в «Грант Букс» я редактировала много всякого хлама и сталкивалась с откровенным безумием своей начальницы, но я также приложила руку к четырем качественным бестселлерам из рейтинга «Нью-Йорк таймс» и отредактировала одну необыкновенную книгу. Люк… Я быстро отогнала мысли о нем, как научилась это делать за прошедшие шесть недель… нет, по правде сказать, значительно дольше.
И что во мне не так? Что такое творится со мной? Всего год назад я и мечтать не могла о такой жизни. Но стоит мне сейчас расплакаться, похоже, я уже никогда не смогу остановиться. Почему? Устала? Или все слишком отлажено, слишком богато и красиво, чтобы быть правдой? И… зачем мне это? Слишком скоро…
Нервы, только нервы. Двенадцать кварталов. Одиннадцать. Я не укладываюсь в график. «Только переживи эту свадьбу, Клэр, и все встанет на свои места, и снова все будет прекрасно. У всех невест поджилки трясутся».
Таксист впереди нас остановился, чтобы высадить пассажира, и я обрадовалась. Мы сидели в «бентли».
— Я… я вот… — Я запнулась, не зная, что сказать дальше. Би и мама наклонились ко мне. Я отпила глоток шампанского.
— Что такое, Клэр? — осторожно спросила мамуля. — Все хорошо? Доченька, если не все хорошо, теперь очень удобный момент, чтобы признаться нам. Ты можешь сказать нам все, Клэр, и мы полностью поддержим тебя.
— Ну да, — пискнула Би, у которой немного заплетался язык, — поскольку осталось всего два часа? Не слишком хороший момент.
Восемь кварталов. Я вспомнила папу. Вспомнила, как маленькой девочкой забиралась к нему на колени и просила рассказать историю о том, как они встретились с мамулей. А когда он рассказывал все до конца, просила рассказать снова. Никогда не устаешь слушать историю настоящей любви. Мне, его дочери, доставляло истинное удовольствие видеть каждый раз, как светлело его лицо, когда он произносил: «…и тогда твоя мама вошла в комнату».
