— Обратимся теперь, — продолжал Пэйджит, — к ногтям Марии, к их отличию от ногтей Ренсома. Царапины есть и у Марии, и у Ренсома, но Шелтон смогла найти частицы кожи только под ногтями Марии, у Ренсома их нет. Согласно мнению Шарп, это означает, что Ренсом не царапал Марию.
Мур откинулся на диване.
— Факт любопытный, — заметил он, — но нельзя сказать, что совершенно неотразимый. Это все равно что выслушивать чью-то теорию о жизни на других планетах. Возможно, жизнь и есть, думаешь себе, и имеются тысячи разных способов доказать это, а точно все равно никто не знает.
— И мы подошли к маленькому сюрпризу Шарп, касающемуся царапин на заду Ренсома. — Лицо Пэйджит совершенно ничего не выражало, и Терри сделала вывод, что достигнуто это лишь благодаря определенным усилиям. — Как предполагает Шелтон, царапины были нанесены не ранее чем через полчаса после смерти Ренсома. Если это принять, открываются два обстоятельства: иная раскладка времени и заметное изменение картины преступления, его более хладнокровный характер, выразившийся и в нанесении повреждений трупу. Таким образом, они получают завершенную картину преступления.
Терри почувствовала, что ее представления о свершившемся неотвратимо искажаются и расплываются. Накануне, слушая Мелиссу Раппапорт, она была уверена, что ей открылась правда. Но в номере, где погиб Ренсом, правда воспринималась уже как калейдоскоп обстоятельств: картина произошедшего непрерывно менялась, и это ее ощущение как будто бы создавал сам Пэйджит. Все вместе и вдобавок жутковатый неуют комнаты совершенно лишили ее душевного равновесия.
— По версии Шарп, — говорил Пэйджит, — получается, что Ренсом погиб не так, как об этом рассказывает Мария, и не при попытке изнасилования.
Он остановил взгляд на кровавом пятне.
— После убийства Мария опустила шторы и более получаса занималась телом Ренсома и собой. Приспустила на нем брюки, расцарапала его, расцарапала себя. Сделав все, что могла, позвонила по 911 и лгала до тех пор, пока совершенно не запуталась. После чего, — тихо закончил он, — позвонила мне.
Последнее звучало так, будто он говорил с чужих слов. Желая смягчить впечатление, Терри сказала:
— Ренсом бил ее.
— Ну, что-то действительно происходило в этой комнате. Но совсем не то, о чем рассказывает Мария. По крайней мере, именно к такой мысли склоняется Шелтон.
Подумав, Мур спросил:
— А насколько Лиз Шелтон уверена в этом?
— Шарп настойчиво подталкивает ее к такому выводу, но, как мне кажется, настолько успешно, насколько Шелтон сама это допускает. — Пэйджит пожал плечами. — Самое большее, на что, как мне кажется, я могу рассчитывать: она не совсем уверена.
Последняя фраза снова покоробила Терри: это прозвучало как прагматическое суждение законника, а не заинтересованные размышления друга или человека любящего.
Они помолчали.
— Назови мне мотив, — сказал наконец Мур.
— У Шарп его нет, — ответил Пэйджит. — У нее есть ответ на вопрос «как», но она не может понять «почему».
Он смотрел в окно, подперев рукой подбородок. Потом спросил Мура:
— Увидел то, что нужно было?
— Достаточно насмотрелся. — Мур окинул комнату пристальным взглядом, потом заглянул в ящики столов и сказал: — Пошли.
Выйдя из номера в коридор, они остановились осмотреться. Впрочем, смотреть было не на что: несколько дверей, дымовая пожарная сигнализация, щель для почты на двери ренсомовского номера. Ничего, что могло бы прояснить дело, подумала Терри.
Она помедлила в нерешительности, боясь, что ее услышит ожидавший их полисмен.
— Чем объясняет Шарп, — обратилась она к Пэйджиту, — что Мария оказалась в коридоре перед тем, как позвонить по 911?
— Ничем не объясняет. Для нее это пока лишь противоречия в показаниях. Но не сомневаюсь, что она продолжит расследование. — Пэйджит кивком головы указал на почтовую щель. — Наверное, представляет, как Мария в эти полчаса после убийства царапала послания на заднице Ренсома и разослала потом всем своим друзьям.
Мур бросил на Пэйджита лукавый взгляд; неожиданно Терри поняла, что Пэйджит вовсе не был спокоен.
— Кстати, — вспомнил Пэйджит, — дочь Стайнгардта соизволит поговорить с нами?
