— Продолжайте.
— Меня как будто стремительно нокаутировали. Я почувствовала тошноту, в глазах потемнело, не смолкал лишь хрипловатый голос Лауры Чейз…
— Магнитофон все еще был включен?
— Да. Я почему-то слышала его очень отчетливо. Она в это время рассказывала о втором мужчине — тот выделывал с ней все, что ему заблагорассудится.
Монк рассматривал галстучный зажим.
— Что было потом?
Мария дотронулась ладонью до своего лица. Холодно ответила:
— Было то, что я стала защищаться.
— Как?
— Пустила в ход кулаки. Била его по лицу, по рукам, везде.
— А потом?
— Он уперся рукой мне в грудь, прижал к полу, навалился всем телом. Лицо красное, взгляд остановившийся, глаза дикие. Замер так — на какую-то секунду. Я попыталась оторвать голову от пола — увидеть его. — Она смолкла, перевела дух, закончила: — Он как-то очень медленно поднял руку и ударил меня по лицу.
— Что было потом?
— Я вскрикнула. — Мария помолчала. — Тогда он снова ударил меня.
— А дальше?
Она отвела взгляд в сторону:
— Я перестала сопротивляться.
— Это тот синяк?
— Да. — Мария продолжала смотреть мимо него. Голос ее стал монотонным. — Я ударилась головой об пол. Неожиданно появилась резкая боль в шее, горле. На мгновение в глазах снова потемнело. Наверное, он душил меня.
— Вы не уверены.
— Нет. — Она сглотнула. — Потом мне помнится: подол моей юбки задран на грудь, ноги разведены в стороны, но колготки все еще на мне.
— Что в это время делает Ренсом?
— Стоит на коленях между моих ног, смотрит на меня. Брюки у него спущены до колен. — Она смолкла. — Это все так отвратительно, но больше всего мне почему-то показалось омерзительным то, что волосы на лобке у него рыжие. И рыжая родинка на бедре…
Краем глаза она увидела, что Монк в нерешительности вдавил дужку очков в переносицу.
— Что он делает потом?
— Он останавливается на мгновение. — Голос Марии стал спокойнее. — Кажется, слушает Лауру Чейз.
— А потом?
— Я чувствую ремешок сумочки в левой руке. Удивительно: я так и не выпустила его из рук. — Ее голос стал совсем спокоен. — И вдруг я вспоминаю про пистолет.
И голос Монка тоже обрел спокойствие:
— Продолжайте.
— До тех пор я ни слова не произносила. А тут говорю: «Я вам отдамся, будете иметь меня каким угодно способом». Его глаза оживляются. — Мария горько улыбнулась. — Потом добавляю: «Но только через резинку».
Невозмутимый взгляд Монка оживился и стал пристальным.
— А Ренсом что говорит?
— Он смеется — как будто кашляет. «Нет, правда, — говорю я, — у меня есть резинка в сумочке». Кажется, это его сильно удивляет. И не успевает он ответить, как я поворачиваюсь и открываю сумочку… Он снова прижимает меня к полу, но пистолет уже у меня в руке. Он пытается схватить пистолет — я бью его коленом. Ренсом хватает меня обеими руками за запястье. Кричит, все его тело дергается… — Мария закрыла глаза. — Это когда пистолет уже выстрелил.
— Что еще помните?
Она подалась вперед.
— Его лицо. Взгляд у него уже не такой жесткий, даже как бы огорченный, как будто я его чем-то обидела. Удерживаю его обеими руками, когда он уже в одном-двух дюймах от меня. У него зловонное дыхание. — Сделав еще одну паузу, она закончила: — В этот момент я обратила внимание на то, что Лаура смолкла.
Наступила тишина. Мария почувствовала расслабленность всего тела. Кончено, сказала она себе. С этим покончено.
Она открыла глаза.
— Теперь мне можно идти?
Монк посмотрел на нее:
— Я хотел бы задать вам еще несколько вопросов. По поводу того, что вы мне рассказали.
Мария почувствовала, как в ней поднимается волна гнева. Она сидела напряженная, пытаясь разобраться в интонациях Монка. Его лицо не выражало ничего.
— Пистолет, — произнес он. — Почему вы носили его с собой?
Она откинулась на спинку стула, допила воду.
— Мне несколько раз угрожали по телефону.
— Когда это было?
— Последние два месяца… В каких числах, не помню.
— Мужчина, женщина?
— Мужчина.
— Звонили на работу?
— Нет. Домой.
— От вас требовали что-нибудь?
— Нет.
— Как вы думаете, этот человек знал, кто вы?
— Не знаю.
— Может быть, это был Ренсом?
Мария поколебалась:
— Не думаю.
— Сколько раз звонили?
— Два раза, кажется.
