Мария едва сидела. Она уже ни на что не была способна.
— Спасибо. — Медэксперт поднялась.
И замерла, глядя на магнитофон. По ее глазам было видно, что она уже обдумывает вопрос, собираясь что-то выяснить. Мария представила себе, как удивится Шелтон, услышав магнитофонную запись. Но та отошла к Монку, так ни о чем и не спросив.
Стоя возле Ренсома, они о чем-то говорили, но так тихо, что ничего не было слышно. Мария почувствовала, что совершенно одинока.
Монк кивнул Шелтон и подошел к ней.
— Мы вынуждены взять вас с собой, в отдел убийств. Надо разобраться в том, что случилось.
У нее возникло ощущение, что все тело одеревенело.
— Долго мне придется там пробыть? — спросила она.
— Несколько часов. Пока мы не разберемся со всем этим.
Мария отметила про себя, что он никогда не извиняется перед ней, будто бы имеет депо с неодушевленным предметом, подлежащим обработке.
— Он оскорбил меня, — сказала она.
— Расскажете. — Голос не был ни равнодушным, ни участливым. — Вы нам все об этом расскажете.
По его тону было ясно: в полицейском ведомстве ей предстоит провести долгие и долгие часы. Встав, Мария поняла, что ноги плохо держат ее. Я в порядке, сказала она себе. Просто долго сидела.
— Ди Стефано проводит вас, — сказал Монк. Полицейский с унылым лицом взял ее под руку. Нетвердо ступая, поддерживаемая и направляемая им, она пошла к двери. Сколько часов, подумалось ей, прошло с того времени, когда она впервые вошла сюда, взяла бокал из его рук? Слушала женский голос с магнитофонной ленты, говоривший ей, чего хочет от нее Ренсом?
Оборачиваясь, Мария почти надеялась, что увидит пустую комнату.
Магнитофон все еще стоял на кофейном столике.
Второй коп складывал бокалы в сумку. Слева от него Шелтон переворачивала Ренсома на спину. Ренсом уставился в потолок пустым и пристальным взглядом, а в это время она рассматривала его рубашку, пальцы. Натянула пластиковые пакеты на его руки.
Мария почувствовала — и это было неожиданно и совершенно непостижимо, — что не может, совершенно не может оставить их здесь с Ренсомом.
— Идемте, мисс Карелли.
Дверь закрылась за ними.
Коридор этажом ниже почуял чрезвычайное происшествие. Консьержка, несколько туристов, мужчина средних лет, обнимавший за плечи некое существо, похожее на дорогостоящую проститутку. И больше никого. Та часть сознания Марии, что сохранила способность к здравым рассуждениям, отметила: пресса пока не знает.
Снаружи было холодно. Пока они шли к патрульному автомобилю, она окидывала взглядом городской пейзаж вокруг Ноб-Хилла, но не видела ничего. Потом за ней захлопнулась дверца автомобиля, стало тесно и темно.
Оказавшись на заднем сиденье, Мария увидела перед собой металлическую решетку, отделявшую ее от Ди Стефано. Тот запустил двигатель.
— Подождите немного, — попросила она. — Откройте, пожалуйста, окно.
Дворец правосудия был огромным монолитом — длиннее футбольного поля и совершенно безликим. Коридор уныл, как отделение «Скорой помощи»: свет матовых лампочек, голые стены, на полу — зеленая виниловая плитка, стертая ногами бесчисленных посетителей. Ренегаты городского дна сновали по коридорам, обделывая свои делишки с полицией. У Марии было фантастическое ощущение человека, попавшего в иной мир.
Ее провели на седьмой этаж, через дверь с надписью черными буквами: «Убийства», и поместили в комнату без окон под номером 8-11. Кто-то принес кофе с порошковыми сливками и палочкой для размешивания. Она осмотрелась: длинный стол, жесткие деревянные стулья, желтые стены, пол с зеленым ковровым покрытием. Кофе был некрепкий и на вкус горький.
Она ждала два часа.
Что они там делают? Глядя на голую стену, Мария мысленно повторяла вместе с Шелтон все стадии экспертизы: вот та дюйм за дюймом[7] осматривает тело, вот ее палец скользит по царапинам на ягодицах Ренсома, вот она застыла над раной. Что она там увидела?
Мария задумчиво потрогала синяк под глазом.
Синяк набух и отозвался на прикосновение болью. А стоило повернуть голову — болела расцарапанная шея.
Ногти. Шелтон их осматривала. Посмотрела и у Ренсома. После этого снова осмотрела рану. Потом Марию увезли.
