Они поднимаются по лестнице на крышу. И ослепительное солнце согревает их своими лучами. Группа становится на краю крыши и Газарчи начинает петь. Петь песню без слов. Голосить, как поют птицы и ангелы. Песню торжества природы и добра. Песню, чей мотив созвучен дыханию жизни, и гармоничен миру. И они все вместе прыгают вниз.
Но не падают камнем, песня Газарчи ласковой ладонью поддерживает их в воздухе. С высоты небоскреба видно, что города уже не существует. Существуют лишь такие же, как этот дом, отдельные высотки, как гнилые зубы, торчащие из буйной зеленой растительности. Все вокруг заросло деревьями. Природа побеждала насилие людей. И как лист дерева легкий и мягко опускающийся к земле, так же неторопливо планировала к земле группа людей.
А Газарчи все пел и пел. Песню побеждающую, песню созвучную торжеству жизни.
И голос его был как не странно, не его привычным голосом, переливы, исходящие из глубины Газарчи были нежными и тонкими, в них слышалось и пение соловья, и шорох травы, и шум прибрежной волны.
И когда группа благополучно опустилась на землю, оставив их, Газарчи хотелось петь еще и еще. И он порхал как бабочка, отталкиваясь от макушек деревьев. Но перелетев на пару деревьев, внезапно почувствовал как звук исходящий из него, иссяк. И тут же на плечи легла усталость. Газарчи распластался на открытой поляне посыпанной щебнем, и понял, что больше не может летать. Но он должен лететь, должен спасти из заключения еще стольких людей. Столько людей…
Хорошо, подумал он. Полежу немного, соберусь с силами и попробую опять. Ведь в этом разрушенном городе еще много домов. А люди, которых он спас, дадут начало новой жизни, жизни без злобы и лжи.
***
От разговора с Батпаком меня отвлекли крики, донесшиеся снаружи юрты и топот копыт. И это мне крайне не понравилось. Я только шагнул на улицу, и рядом со мной в толстую кошму юрты вонзилась стрела. Всадники! Человек двадцать. Истошно кричали женщины, визжали дети.
- К реке! Бегите к реке! – заорал я и хотел добавить, чтобы прятались в камышах. Но тут стало некогда. Всадник, скакавший прямо на меня, занес для удара копье, и мне пришлось пригнуться. И очень вовремя, потому как стрела пропела над головой и вонзилась в землю, выбив фонтанчик пыли. Кто-то целил в спину.
Всё! Время остановилось. И для меня происходящие события потекли как густой кисель. Сознание успевало все отметить, заметить каждую мелочь, а тело действовало еще до того как эта мелочь произошла. Проводив взглядом копье, которое медленно проплывает рядом со мной, я вцепляюсь в него и со всей силы тяну на себя. И вот я вижу, как тело всадника начинает клониться вперед, копье он выпустить не додумался, и с его головы падает сначала шапка, отороченная рыжим лисьим мехом. Шапка падает на землю и катится под стену юрты. Затем, когда тело всадника уже покинуло седло и собирается коснуться земли, правой рукой выхватываю аигути, и провожу им по бледному горлу. Горло потное, и пыль грязными полосками забилась в складки кожи. Кадык судорожно сокращается. Вот снизу, под кадыком я и провожу. Затем наступаю на упавшее тело, используя его как ступеньку, и взлетаю в опустевшее седло, еще хранящее тепло прежнего владельца. Пригибаюсь к шее коня, потому, как вижу: в меня целят с лука. Пока левая рука хватает уздечку, правая все еще держит нож. И я колю им коня в зад. Конь с выпученными от боли и удивления глазами прыгает вперед и сшибает грудью впереди стоящую лошадь со стрелком. Лошадь заваливается на бок, придавливая лучника.
- Я твоего отца имел! - шепчу я сквозь зубы. В меня сыпятся стрелы. А мой лук с колчаном остались на Матильде. Где она сейчас пасется? Шайтан её знает. Сунув аигути за пазуху, я выхватываю булатный шемшир, висевший на поясе и описываю замысловатую восьмерку на коне вокруг юрт, петляя как заяц. Кто не спрятался, я не виноват! Первый же подвернувшийся всадник получил клинком между глаз и зажмурился. Похоже навсегда. Второй уже спешился и волочит какую-то женщину по земле. Она верещит и сучит ногами. Удар саблей по шее, и он, потеряв к женщине всякий интерес, хватается руками за голову. Вспомнил, наверное, что дома жена ждет?
