Уолш кашлянул.
— Извините, — сказал я, придя в себя. Пусть догадываются, что за мысли у меня в голове. Я не мог рассказать им об этом.
Уолш пальцем провел по списку клиентов, его кольцо из Гарварда заблестело, поймав луч света от одной из ламп в потолке.
— «Сарацен Секьюритиз», — уныло произнес он, — одна из ваших компаний. Мы никогда на них не работали. Вы уверены, что заработали больше миллиона на них?
«Сарацен Секьюритиз» была хорошей компанией. Ею занимался Эрни Монкс.
«Сарацен Секьюритиз» проводила множество операций в целом ряде наших офисов: в Лондоне, Париже, Франкфурте и Стамбуле. Сложные дела, некоторые из них можно было назвать даже безнадежными. Компания, за которой надо приглядывать, но которую нельзя терять. Эрни, конечно же, не хотел потерять «Сарацен Секьюритиз».
— Сводка показывает, что мы получили около двух миллионов долларов с них за прошлый год, — сказал я.
— Да, но платят ли они по счетам? — спросил Уолш.
Я не стал утруждать себя ответом.
Пока я наспех просматривал кучу бумаг, которую Шелдон оставил на моем крае стола, стали появляться знакомые дела.
— «Сарацен Секьюритиз» — турецкая компания, — сказал я и добавил: — Работает преимущественно за пределами Лондона. Она не проводит никаких операций в Штатах и не имеет никаких целей здесь, возможно, поэтому вы ничего не слышали о ней.
— Есть ли потенциальные конфликты? — спросил Уолш. Это был важный вопрос. Был ли клиент «Шустер Маннхайм» также клиентом «Клэй и Вестминстер»? Возникала большая проблема, если это было именно так. В результате слияния компания могла потерять обоих клиентов. Но «Клэй и Вестминстер» не часто занимались судебными тяжбами, поэтому это не представляло проблемы на данный момент.
— Маловероятно, — ответил я.
Один из помощников Уолша положил перед ним какую-то бумагу. Уолш нахмурился и отодвинул ее.
— Щекотливо, — сказал Уолш. Я попытался взглянуть на документ, но стол был слишком широким. Помощник Уолша победоносно убрал эту бумагу.
— Что такого щекотливого, хотел бы я знать?
Уолш колебался:
— Там есть потенциальный конфликт.
Когда я спросил о конфликте, Уолш ответил, что он был не уверен в том, что мне следует это знать.
— Между нами китайская стена, — раздраженно заметил я. — Просто расскажите мне об этом. Вы же знаете, что я не могу никому ничего рассказать, только советникам.
Мы все присягали на неразглашение, и даже самые незначительные нарушения закона могли похоронить эту сделку. Консультанты слияния — коммерческие банки, специалисты по вопросам управления, бухгалтеры — все они относились к адвокатам, обсуждающим ценные базы их клиентов, с какой-то нервозной антипатией и согласились на слияние только тогда, когда те немногие, кто был вовлечен в обсуждение, расписались кровью в том, что будут молчать. Моя кровавая подпись уже стояла на соглашении, и вряд ли Уолш будет держать что-либо втайне от меня.
— Скоро ли вернется Шелдон? — спросил он.
Таким образом он хотел сказать, что был бы не прочь поговорить начистоту с партнером, а не с его посредником.
— Я не знаю, — ответил я, затем добавил: — Вы ведь прекрасно знаете, что у меня есть все полномочия обсуждать любые вопросы на этих встречах.
Уолш вздохнул.
— Наш клиент холдинг «Реноу», — сказал он, — миллион плюс услуги. Год назад «Реноу» приценивался к «Сарацен». Тогда это ни к чему не привело, но дело уже было открыто, и они сказали, что могут снова заняться им, когда финансовые рынки стран с развивающейся экономикой придут в равновесие.
— Так это же не открытый конфликт.
Это уже не выглядело угрожающе, но на этом можно было поскользнуться. Знал ли Эрни, что «Реноу» имел что-то против «Сарацен»? Он не любил, когда клиентов дурачили; он воспринимал это как личную обиду.
Сегодня вечером в шесть. Не завтра. Бар «Молодой моряк». Встреча с Эрни. Я был рад. Эрни хотя бы встряхнет меня, накачавшись джином.
— Все не так просто, — сказал Уолш.
Что было не просто? Я забыл, о чем мы говорили.
Уолш стоял, восхищаясь одной из гравюр на стене. Он провел пальцем по верхнему краю рамки, словно хотел найти там пыль из викторианской эпохи.
