После того, что случилось, бродить по дому в одиночку не стоило. Билли осторожно, чтобы скрип не разбудил маму, открыла дверь. Симона стала на цыпочках красться вниз по лестнице, Билли – за ней по пятам. Ей тоже требовалось заглянуть в туалет.
Симона заперлась в туалете, а Билли осталась стоять в прихожей, не решаясь двинуться. Дом был полон звуков. Везде потрескивало, словно дом рос и ему было больно. Наверняка у Аладдина в доме-лодке не так – он слышит, как плещется вода. Наверное, так хорошо засыпать под этот звук. Если они с Аладдином подружатся, то, может, Билли и Симоне разрешат иногда ночевать на лодке.
Тут Билли снова услышала постукивание. Тот же лёгкий звук, словно шёпот. Но всё же отчётливый. Сердце у Билли заколотилось. Скорей бы уже Симона вышла из туалета. Постукивание как будто доносилось из комнаты, находившейся поодаль от кухни, – из гостевой. Билли вспомнила об отпечатке маленькой ладони на пыльной столешнице. Наверняка та же маленькая ручка стучит сейчас в окно, подумала Билли.
Симона спустила воду и открыла дверь.
– Слышишь? – прошептала Билли, прежде чем подруга успела что‐нибудь сказать.
Симона прислушалась, наморщив лоб.
– Нет. А что я должна слышать?
Симона была права: теперь звук стих.
– Был стук, как в моей комнате.
Девочки снова прислушались. Но звук больше не повторялся.
– Странно, – сказала Симона. – Где на этот раз?
– Из гостевой комнаты.
Девочки переглянулись. Осторожно прокрались к двери гостевой и заглянули в комнату. Остановились на пороге. Комната выглядела как обычно. Картонные коробки были нагромождены одна на другую и на мебель, которую Билли с мамой не использовали. Столик, что так понравился Билли, по‐прежнему стоял в углу. Билли больше не хотелось забрать его себе.
– Где ты нашла отпечаток? – прошептала Симона.
– Там, – показала Билли.
В комнате было темно, хотя шторы мама ещё не повесила. Симона подошла к окну, Билли направилась за ней. Было совершенно тихо и спокойно, на улице никого. Симона повернулась к столику и спросила:
– Что это за журнал?
Билли наклонилась над столом. В темноте было плохо видно, но Билли всё поняла. На столике, где обнаружился отпечаток ладони, лежал старый комикс, хотя она сложила комиксы в коробку в первый же день. И на нём что‐то было написано. Сердце у Билли забилось так сильно, что едва не выскочило из груди. Надпись, сделанная детским почерком, гласила:
Обычно мама сердилась редко, но в этот раз разозлилась.
– Думаешь, я не понимаю, что ты сама это написала? – оборвала она Билли, когда та утром попыталась рассказать, что случилось ночью.
– Спроси Симону, если мне не веришь! – выкрикнула Билли. – Или себя! Ты тоже видела журнал!
– Ну и что? Ты сама могла написать что угодно, пока Симона была в туалете.
Неужели мама и правда решила, что Билли станет врать насчёт непонятных угроз? Билли едва не лопнула от злости. Симона тихонько сидела за завтраком и слушала, как Билли ссорится с мамой. Мама разозлилась, ещё когда они разбудили её ночью, чтобы рассказать про стук и журнал. Если девочки не могут спокойно спать, она больше не разрешит Симоне оставаться на ночь, объявила мама. Она велела девочкам немедленно ложиться и стала подниматься по лестнице.
– Ты только всё портишь! – закричала Билли ей в спину.
Мама быстро сбежала вниз – Билли даже испугалась, что она споткнётся и упадёт.
– Я порчу? – Голос у мамы был ужасно спокойным. – Это ты всё портишь, дружочек. Постоянно. Скажи как есть: тебе не нравится, что мы переехали в Охус, и ты пытаешься вернуть нас в Кристианстад.
Билли не знала, что сказать. Конечно, мама права. Билли бесило, что они переехали. Но ничего подобного она бы не выдумала. Никогда.
– В этом доме решения принимаю я, – продолжила мама тем же спокойным голосом. – Потому что я взрослая, а ты – нет. Не только ты потеряла папу и хочешь, чтобы всё было как раньше. Я тоже хочу, чтобы всё было как раньше.
Мама замолчала; казалось, она вот-вот заплачет. В итоге она не заплакала, а произнесла:
– Но это невозможно. Жизнь продолжается, и мы сейчас должны действовать так, как будет лучше для нас с тобой. А для нас лучше всего было уехать из Кристианстада и начать всё сначала в каком‐нибудь другом месте.
