– Но ведь император… – Шарлотта смотрела на дядю, широко открыв глаза. – Я еще никогда не видела его величество Вильгельма вблизи.
– Даже если ты туда попадешь, тебе это вряд ли удастся, – ответил ученый. – Он будет окружен целой армией агентов службы безопасности. Кроме того, вблизи он выглядит далеко не так импозантно, как на парадных портретах.
– Мне все равно. Только представь, столько там будет интересных людей! Парадные сюртуки и фраки, роскошные платья дам! Я еще никогда не бывала в таком обществе! Ну пожалуйста, давай сходим! Дядя!
Гумбольдт возвел глаза к небесам.
– Мне больше не нравится университет. И я испытываю отвращение к подобным сборищам. Ничего не имею против хорошего доклада, но тут попахивает политическими играми. Императорские прислужники будут льстить, пресмыкаться и лизать сапоги. Все будут толпиться вокруг Вильгельма и его супруги, стараясь подобраться как можно ближе. Ничего общего с наукой. Сплошная политика, а уж она – дело грязное.
– Ну пожалуйста, – не сдавалась Шарлотта. – Все-таки Беллхайм вспомнил тебя. В приглашении еще что-нибудь говорится?
– Погоди-ка… – Гумбольдт снова развернул письмо. – О! Здесь есть приписка, но уже другим почерком. Это… ох, черт! – Он поднес бумагу к свету и поправил очки. – Мне, кажется, пора к окулисту. Ты не могла бы прочесть?
Шарлотта взяла письмо.
– Подписано Гертрудой Беллхайм. Это его жена?
– Понятия не имею. Наверно, все-таки женился, пока я разъезжал по белу свету. И что же она пишет?
Девушка начала читать:
– «Глубокоуважаемый господин фон Гумбольдт! От имени моего мужа я хочу пригласить Вас и одного из Ваших постоянных спутников на доклад, который состоится двадцать седьмого декабря в восемь часов пополудни в Большой аудитории университета Фридриха Вильгельма. Мне известно, что в свое время вы были близки с моим мужем, и поэтому я сочла своим долгом обратиться к Вам лично. Прошу Вас, окажите мне любезность и скажите моему мужу хотя бы несколько слов. Буду Вам бесконечно признательна. С уважением – Гертруда Беллхайм».
Гумбольдт взял письмо из рук племянницы и еще раз внимательно перечитал.
– Странно, – наконец пробормотал он.
– Что именно?
– Почему он сам не написал ни слова? И каким образом я окажу ей любезность, поговорив с Рихардом? Складывается впечатление, что она чем-то обеспокоена.
Шарлотта согласно кивнула:
– Ты прав. Действительно странно. Мне кажется, ты должен в этом разобраться. Но ты сможешь это сделать, только если сходишь туда. А я отправлюсь с тобой! – И она улыбнулась дяде самой лучезарной из своих улыбок.
Ученый скептически поднял бровь:
– Ты говоришь это, потому что тебе в самом деле любопытно, или просто хочешь попасть на прием?
Он поднес письмо к глазам, словно пытаясь отыскать разгадку между строк, но в конце концов сдался.
– Ладно, – вздохнул он, – уговорила.
– Спасибо! – Шарлотта обняла дядюшку и чмокнула в щеку. – Ты самый лучший!
В этот момент дверь кабинета приоткрылась, и в проеме показалось веснушчатое личико, обрамленное рыжими косами. Лена собственной персоной.
– Мы продолжим занятия, герр Гумбольдт, или нам можно разойтись?
– Все свободны, – ответил ученый. – О занятиях можете пока забыть. Помогите Элизе на кухне, накормите лошадей и начинайте украшать елку. Но не забудьте прибраться в кабинете и вытереть доску. Прежде чем начать раздавать рождественские подарки, я хочу, чтобы все сияло.
– Ур-ра-а! – за этим воплем последовали шум и топот, а чуть позже к ним присоединились хихиканье и смешки.
Гумбольдт вытер платком взмокший лоб:
– Если бы я знал, что мне достанется мешок блох, я бы сто раз подумал, прежде чем приглашать к себе дружков Оскара.
– Думаю, ты с этим справишься, – заметила Шарлотта. – И мне кажется, тебе это только на пользу. С тех пор, как в доме появились дети, ты стал чаще смеяться.
– Ты серьезно? – вздохнул Гумбольдт. – Главное, чтобы моя основная работа от этого не страдала. А что за письмо адресовано тебе? Ты его так и не распечатала.
– И в самом деле, – Шарлотта снова взглянула на конверт, который все еще держала в руке. От волнения она совсем про него забыла. Адрес и имя отправителя обнаружились на обратной стороне конверта: Мария Ритмюллер, курортный отель Хейлигендамм.
