Ну, так что же - займемся сотворением мира? Проведем его с опережением сроков: не в неделю, а, скажем, за два-три дня. Юниор усмехнулся, почесал в затылке.
- Ну-ну, - проговорил он вслух.
Он не раз видал на полигоне, как это происходит. Вот - ничего, пустое пространство, чистая площадка. Гудят последние предупреждающие сигналы. Звучит команда. И вдруг из ничего возникает кусок мира. Не видимость, не голография, не мертвые макеты. Кусок живого мира. И ты входишь в него, трогаешь руками, видишь, слышишь, обоняешь, живешь в этих реальных условиях. И уже во время вторых испытаний ты перестал ощущать искусственность этого мира. Потому что все, что в нем существовало, не выполняло какие-то наперед заданные действия, а просто жило, и ты воспринимал на твоих глазах созданный мир единственно возможным образом: как мир столь же реальный, как и ты сам.
За одним исключением: на полигоне проходило какое-то время, следовала команда - и все исчезало. А ты оставался. И становилось почему-то невыразимо грустно...
Вот в этом-то и дело, - убеждал он себя. - Допустим, ты это сделаешь. Но через три недели, когда созреет Кристалл и ты его установишь, когда корабль окажется готовым к полету, тебе придется все выключить, свернуть, уничтожить. И будет жалко. Потому что успеешь привыкнуть к новому миру, созданному по твоей воле Комбинатором из трюма-один. И оставить этот мир тут нельзя: как только прозвучит твоя команда на выключение образующего поля, весь созданный тобою рай исчезнет, в мгновение ока перестанет существовать - и ты почувствуешь себя убийцей, уничтожившим целый, пусть и маленький, но завершенный мир со всем, что в нем жило, понимаешь: жило! с деревьями, рыбами и жуками, со всем, что предусмотрено программой. Не слишком ли жестоко?..
Постой, постой, - остановил себя Юниор. - Что значит - жестоко? Это всего лишь продукты техники.
Но живыми-то они будут? Где кончается иллюзия и начинается жизнь?
Знаешь что, - успокаивался Юниор, - не ломай голову. Ты начинаешь психовать. Держи себя в руках. Берегись. Одиночество - это такая вещь, которая хороша в определенных дозах, лечебных. Как яд. Если больше - это отрава.
А пойдем-ка погуляем, - сам себе предложил Юниор. - Напялим скафандр. Выйдем, полюбуемся - что там наковыряли наши бронтозавры из трюма-три. А то и в самом деле запсихуешь от безделья.
Он вышел из ремонтного. Трап прогудел под каблуками. Костюм. Шлем. Связь с Умником. На всякий случай, чисто рефлекторно, Юниор ее проверил.
Ну, пошли гулять. Сперва на смотровую. Здесь, в корабле, я сейчас не нужен. Прекрасное свойство нашей цивилизации: в ней ты порой оказываешься ненужным. И спасибо за то, что даже сегодня еще встречаются положения, в которых без тебя не обойтись. Но это - не положения цивилизации. Это твои собственные положения. А цивилизации до них дела нет. Автоматам нет дела. Ты сам, в числе многих прочих специалистов, создал такой мир. И, откровенно говоря, он тебя вполне устраивает. Только благодаря такому устройству мира ты находишься сейчас тут, на острие Дальней разведки, а не копаешься в грядках и клумбах, подобно отцу, и не ахаешь над каким-нибудь хилым стебельком. Да что толку в таком стебельке, если, отдав нужную команду, в считанные часы я создам тут мирок с миллионами травинок, с десятками деревьев! А что касается нашей цивилизации, то она, кроме всего прочего, а может быть, и прежде всего - это я сам. И вот я ращу Кристалл на никому не ведомой планете в соседнем пространстве. Такова моя сущность. И что еще мне нужно?
Он ступил на смотровую площадку и стал обозревать окружающий мир.
Край бесконечных сумерек - снова отметил он безрадостно. - И тишины, монументальной тишины. Странно: почему? Ну, нет жизни - это понятно. Но ведь атмосфера есть, должны быть воздушные течения, ветры. Однако тут и воздух - как камень, такой же монолитный и неподвижный. Вообще-то тут даже красиво. И все же насколько лучше стало, когда возникло вот это, пока очень маленькое, зеркальце воды. И фиолетовые комки света отражаются в нем очень забавно...
