Народ, опростав по паре кувшинов, несколько раскрепостился, по трапезной плыл гул голосов, вкусно пахло жаренныммясом, приготовленным на открытом огне, и молодым вином.
— Эх, хорошо сидим, — Пашка с умилением смотрел на пирующих. — Все-таки замечательные у меня люди, трудяги, да и с мозгами все в порядке.
Веселье катилось плавно, без эксцессов. Граф попросил спеть музыкантов, те отказались по причине отсутствия голоса. Неожиданно встрял инженер Лаваль — просто-таки поразил народ сочным баритоном. Исполнив несколько народных песен, спел студенческие частушки. Пирующие животы надорвали от смеха. Веселились до глубокой ночи, потом пришла хозяйка и всех разогнала.
— Отдохните, муж мой любимый, завтра опять весь в делах и заботах.
— Ты как всегда права, дорогая, — пролепетал уставший Пашка, еле ворочая языком. Коснувшись подушки, мгновенно заснул мертвым сном.
* * *
За три осенних месяца умудрились изготовить двенадцать полевых пушек на шестьдесят миллиметров и десять крепостных — на сто пятьдесят миллиметров. Кроме того, бронебойные ядра, фугасы и шрапнели. Лаваль заходился от восторга — новые боеприпасы и их возможности поражали воображение. Шрапнель — чугунное ядро с фитильным запалом, наполненное порохом и по внутреннейоболочке — чугунной дробью, взрываясь, выкашивало живую силу противника в радиусе пятидесяти метров. От размера фитиля зависело многое — шрапнель могла разорваться в воздухе, над головой неприятеля или в его рядах.
Цех по изготовлению пороха пришлось выстроить заново за пределами замка. От прежнего остались обгорелые доски, раскиданные во все стороны — случился взрыв. Погибло трое подмастерьев, контузило двоихстражников и обломком доски сломало руку одной из служанок. Опасное производство удалили подальше, хорошо, хоть Лаваль не пострадал — он в это время руководил заливкой стали в форму.
За пушечными делами Пашка совсем забыл о стекольном деле, но в одно прекрасное утро нарисовался главный стекловар и стеклодув Нильс Петек. Приперся не просто так, а с образцом новой продукции — искусственным хрусталем.
— Ваша светлость, у нас проблемы с обработкой, что делать?
Чернота задумался, собирая мысли в кучу.
— Вот что Нильс, сейчас я не готов ответить. Жди в мастерской завтра утром, думаю, проблему решим.
Петек поблагодарил графа и умотал заниматься любимым делом. А Пашка засел в кабинете думу думать. Особых знаний по данному делу у него не было — так всплывало в памяти кое-что. Следуя логике, обработка искусственного хрусталя должна вестись абразивными кругами различной зернистости, но не с данным материалом. Да, для грубой обработки и такой метод годится, а дальше… Что-то мелькало в голове, никак не ухватить мысль. Пашка глубокомысленно уставился в потолок, словно на нем пытался увидеть ответ. Не-а, не увидел. Потом перевел взгляд на стол, взял из небольшой вазы два разноцветных шарика, принялся перекатывать между пальцами. Луч света упал на большой бриллиант в массивном перстне — камень заиграл завораживающим цветом. Чернота долго смотрел на него, потом хлопнул себя по лбу:
— Тьфу ты, все просто, чего я туплю, — рывком встал с кресла и побежал в сокровищницу.
Следующим утром вручил стеклодуву два необработанных алмаза и объяснил технологию обработки хрусталя. Посоветовал один алмаз расколоть на несколько частей для маленького бура от ножного привода.
— Это для художественной обработки — рисунки или что-то другое. Закажу кузнецам — сделают несколько штук. Другой алмаз растолките в порошок, им покроете самый мелкий абразив.
— Еще раз убеждаюсь в вашей гениальности, Ваша светлость, — заорал радостный Петек.
По дороге в покои его перехватил секретарь:
— Ваша светлость, прибыл капитан Орест.
У Пашки неприятно екнуло сердце. Не иначе беда.
