Заметив ключи на столе, Виктор укоризненно покачал головой и положил их в карман, потом направился к следующей двери, за которой слышались возбужденные голоса.
В большой светлой комнате у длинного, покрытого старенькой зеленой скатертью стола для заседаний стояли человек шесть и громко что-то обсуждали. Когда Виктор зашел, девушка, которую он сразу узнал, худенькая, лукавая девушка в красивом свитере, горячо говорила необыкновенно высокому парню в синей футболке:
— А я тебе точно говорю: он не из их института, и другой, помнишь, с перевязанной коленкой? Это нечестно! Игру надо...
Она увидела Виктора и умолкла.
— Здравствуйте, товарищи,— сказал он.— Мне бы секретаря вашего повидать.
— Это можно.
Виктор почему-то подумал, что сейчас подойдет к нему из этой группы тот самый белобрысый паренек, но подошел другой — плотный, черноволосый, крупные черты лица, резко очерченный рот, густые брови вразлет. Парень крепко пожал руку и сказал:
— Виктор.
— О! Тезки, значит.
Парень добродушно улыбнулся.
— Тогда придется по фамилии. Шарапов.
— Панов. Надо нам потолковать кое о чем.
Виктор показал удостоверение.
Шарапов обернулся к товарищам и с затаенной усмешкой сказал:
— Братцы, товарищ из милиции. Так что спасайся, кто может,— и, обращаясь к худенькой девушке в свитере, добавил:—Ты, Леля, останься. Мой зам,— пояснил он Виктору.
— Но имей в виду,— сказал Шарапову длинный парень в футболке, последним направляясь к двери,— мы эту игру решили опротестовать.
Дверь за ним закрылась.
— Так, теперь мы вас слушаем,— сказал Виктору Шарапов.— Чем мы, грешники, провинились?
Когда Виктор рассказал о своем деле, он хмуро процедил:
— Докатился, значит, парень. Все логично.
— Еще не докатился,— возразил Виктор.— На нашем языке это называется профилактикой.
— Так докатится. Он такой.
— Витя, ты лучше не пророчествуй,— сказала девушка.
— А все-таки что это за история? — поинтересовался Виктор.
Шарапов вздохнул.
— История безобразная.— Он покосился на девушку.— При Леле даже неудобно рассказывать.
Та вспыхнула и резко сказала:
— Я все-таки заместитель секретаря комитета. И историю эту знаю не хуже тебя.
— Что верно, то верно,— кивнул головой Шарапов.— История нашумевшая. А в двух словах случилось вот что. В тот вечер в общежитии ребята из семнадцатой комнаты решили справить день рождения одного из них, Бухарова. Собрались, выпили. Часов в одиннадцать, уже изрядно пьяные, вышли в коридор. Видят, идет незнакомая девица, в комнаты заглядывает. Они ее окружили, спрашивают: вам, мол, кого? «Да вот,— говорит,— зашла к такому-то, а его нет». Эти парни и говорят: «Пошли тогда к нам, у нас весело». Пошла, представляете? С охотой даже пошла. Ну, опять пили, безобразничали. К часу ночи девица, уже пьяная, уснула. Эти опять в коридор вышли. Шумят, песни поют. Тут к ним и Толя Карцев присоединился. Он у товарища ночевал. Ключ взял, девицу эту запер и объявляет: по очереди, мол, пускать буду. И ведь трезвый, подлец, был. Те хоть пьяные. И одного, значит, пустил. Но тут наши дипломники подошли. Ключ отобрали, девицу вышвырнули, пьяных спать отправили, а его, Карцева,— по шее. Вот такая возмутительная история.
— По правилам, их судить надо было!—гневно сказала Леля.— Только наша милиция иногда удивительно либеральной бывает.
Шарапов усмехнулся.
— Следовало бы, конечно. Но тут девица оказалась такой, что неизвестно еще, кого сначала судить, ее или их.
— Ну, а дальше что было? — спросил Виктор.
— А дальше мы, по совету райкома, предали дело гласности. Обсудили на институтском комсомольском собрании. Серьезный урок из этого дела извлекли, только Карцев все отрицал. И конечно, нашлись защитники.
— У Карцева?
— Именно у него. Комсомольская группа не смогла правильно разобраться. Абсолютную незрелость проявили.
— А ребята там хорошие,— задумчиво произнесла Леля.
— Хорошие — это еще ни о чем не говорит,— строго поправил ее Шарапов.— Вообще хорошие, добренькие.
Леля, вспыхнув, запальчиво возразила:
— И вовсе они не добренькие. Как Бухарова отделали, помнишь? Ты всегда рубишь сплеча. Всегда!
Шарапов усмехнулся.
— Вот так мы и живем. Не зам у меня, а тигра какая-то.
