Пока Монах предавался воспоминаниям, «мерс» выехал на Калининский проспект со стороны Бульварного кольца и двинулся по направлению к Кутузовскому.
Это были родные места, здесь прошло детство, но как все стало не похоже на ту коммунистическую столицу с ее призывными плакатами «Даешь!..», «Претворим в жизнь решения съезда партии…» и ликами бессменных вождей, поэтому появилось ощущение нереальности происходящего.
Наконец Фомин увидел родной дом, на котором пестрела вывеска с названием коммерческого магазина.
Плавно остановив машину, Музыкант произнес:
— Все, пахан, прибыли. Этаж и квартиру, надеюсь, не забыл?
— Разберемся, — отмахнулся Монах и неторопливой походкой направился к подъезду, вглядываясь в лица сидящих на лавочке старух, тщетно пытаясь узнать кого-нибудь из старых знакомых.
В просторном светлом кабинете, обставленном в соответствии с казенной административной строгостью, соответствующей большинству государственных учреждений бывшего Советского Союза, царила абсолютная тишина, изредка нарушаемая пронзительным скрипом старенького кресла и шелестом перекладываемых бумаг.
Виновником шума является хозяин — мужчина плотного телосложения с шевелюрой черных, как смоль, волос с легкой сединой на висках, лет около сорока, одетый в серый полосатый костюм, белоснежную рубашку и темно-коричневый галстук. На переносице — массивные очки в роговой оправе с толстыми линзами.
Под потолком, практически неподвижно, висели клубы сизого табачного дыма.
Слегка оперевшись ладонями о крышку стола, мужчина поднялся и медленно направился к окну, занавешенному дешевыми гардинами цвета недоспевшего абрикоса. Сразу стало заметно, что он не только грузен, но и высок, и широк в плечах.
Повозившись со шпингалетом, седоватый брюнет распахнул небольшую форточку. Вместе со свежим потоком воздуха в кабинет влетели звуки автомобильных клаксонов, шум моторов и многоголосие толпы прохожих, торопливо снующих по тротуарам Лубянки.
Засунув руки в карманы брюк, хозяин просторного кабинета со скучающим видом глазел на будничную суету. В этом положении его и застал почтительный стук в дверь, вслед за которым она приоткрылась и в проеме появилось лицо молоденькой секретарши.
— Олег Александрович, к вам майор Тимошин, — робко сообщила девушка.
— Пусть войдет, — бросил тот.
Через какой-то миг в кабинет вошел подтянутый мужчина, на вид немногим лет за тридцать, с зачесанными назад светлыми волосами.
— Разрешите, товарищ полковник? — спросил он, практически дойдя до середины комнаты.
— Входите, майор, — ответил Олег Александрович, усаживаясь за письменный стол и снимая при этом очки. — Что у вас?
Тимошин присел напротив полковника и положил перед ним серую папку из дешевого кожзаменителя с железной застежкой на боку.
— Здесь результаты предварительной проверки, а также рапорт службы наружного наблюдения, — майор слегка прихлопнул по лежащей на столе папке.
Водрузив очки на свое привычное место, хозяин кабинета аккуратно расстегнул застежку и углубился в чтение бумаг. Подчиненный не мешал ему, ожидая, пока тот все должным образом просмотрит.
Наконец полковник отодвинул от себя документы и в упор уставился на вновь пришедшего.
— Что вы можете добавить от себя?
— Честно говоря, я не верю в эту затею, но можно попробовать, — вздохнул Тимошин.
— Чем обоснуете свои сомнения? — спросил начальник после непродолжительной паузы.
— Понимаете, товарищ полковник, по имеющимся у нас данным, полученным из МУРа, этот человек никогда не шел на контакт с властями. Более того, у него ярко выраженная агрессивность против любых представителей закона. С другой стороны, до этого ему приходилось сталкиваться с дилетантами из милиции, с нашим ведомством он никогда не пересекался.
— Ну, это вы напрасно, майор, на милицию клевещете, среди них тоже попадаются профессионалы, — полковник притворно откашлялся, давая понять, что на этом тема исчерпана. Затем, пододвинув к собеседнику пепельницу и пачку сигарет «Ява>, спросил: — Вы предлагаете отказаться от разработки объекта?
Майор на секунду задумался, собираясь с мыслями, а затем ответил:
