Заводчики, не причастные откупу, пользовались этой народной ненавистью к новому узаконению, стеснительному для разгульного характера тогдашней молодежи, и, под прикрытием этих молодцов, посылали целые транспорты вина в соседнюю губернию, где продавали его по дешевой цене, делая подрыв откупам. Откупщики с своей стороны защищали свои законом дарованные права, не стесняясь в выборе средств. Они заманивали всякого, находящегося под карой закона или общества, обещали ему безопасность, а в случае верной службы и большие барыши и награды. Охотников набиралось много, и из них-то составляли откупщики свои вооруженные кордоны. Не любила церемониться эта откупная стража с корчемниками — на случай сопротивления последних она не задумывалась «биться даже смертным боем». Да, откупная монополия стоила простолюдину не одной только трудовой деньги, которую он нес в кабак к откупщику, но нередко просто самой жизни. В доказательство мною сказанного я хочу привести событие, которое могут засвидетельствовать старожилы того времени.
По одной из дорог в пограничное торговое село стоял винокуренный завод богатого помещика, человека, любившего пользоваться обстоятельствами, чтобы нажить себе копеечку. Во время установления откупной системы он завел корчемство в довольно обширных размерах и вскоре навлек на себя подозрение откупа; но так как владелец был силен — земская полиция боялась его и, несмотря на просьбы откупщика, не могла остановить корчемства. Откупщик прибегнул к силе, он стал собирать бродяг и составил из них вооруженный кордон. Заводчик проведал про эту меру, кликнул клич всем удалым головам, желавшим участвовать в экспедиции, снарядил 30 троек лихих коней, поместил на каждую по бочке вина да по два молодца и отправил транспорт. В глухом лесу, где дорога была сжата двумя оврагами, встретили корчемники откупной кордон, который загородил им дорогу… начались ругательства; кто-то из кордонных ударил корчемника, тот не утерпел да и пырнул ножом в бок обидчика, — кордонные кликнули, — из оврага повалила вооруженная ватага, — раздалось несколько выстрелов, но обозные не дали опомниться противникам и, пользуясь большинством, дружно ударили в рогатины и обратили в бегство оплошавших кордонных, потом наскоро зарыли убитых в овраге, сели на свои тройки и стрелой полетели к месту назначения. Ободренный успехом помещик стал частенько посылать транспорты. Откупщик усиливал стражу, помещик сильнее защищал обозы, так что дело принимало значительные размеры — иногда убивали и ранивали в подобных схватках человек до двадцати. Откупщик как ни был занят своими делами, как ни дешево обходилась ему потеря людей, видел необходимость самому вмешаться в такое дело и потому, тайно приехав в свое соседнее имение, он дал знать земской полиции, собрал понятых, вооружил человек 200 крестьян и окольными дорогами пробрался на место, где обыкновенно стоял кордон. Ждали обоза — он не замедлил явиться, — по данному знаку вдруг выскочили все крестьяне из засады и окружили корчемский обоз; сопротивляться нечего было и думать, — обозных перевязали и отправили вместе с конфискованным вином в уездный город. Проведал заводчик, что дело добром не кончится, что придется ему недешево поплатиться за спекуляцию, — нужно было принять энергические меры. Чтобы выпутаться из подобного положения, он прибегнул к средству, к которому обыкновенно прибегают в таком случае, то есть поскакал в губернский город и донес, кому следовало, что откупщик слишком разбавляет вино, что на собственном его заводе есть недогар в вине. Средство оказалось действительным: чиновничество, всегда жадное до всяких казусов, в особенности таких прибыльных, как откупные, — сейчас нарядило следствие, по которому оказалось, что действительно на заводе был недогар в вине. Завод опечатали и поставили караул. Теперь уже откупщик был в критическом положении — он рисковал лишиться прав на откуп; большая часть его состояния пропала, дешево от такого дела не отвяжешься. Но изобретательный ум русского человека шел на помощь: подкупили караульных, подняли крышу опечатанного погреба и налили спирту во все бочки, потом заделали и послали просьбу самому губернатору о переследовании. Следователь явился, осмотрел печати, которые, разумеется, оказались нетронутыми, — вино надлежащей крепости, — с завода сняли опечатку, и тогда уже доносчик не мог вывернуться: он был приговорен к немедленной уплате 120 000 р<ублей> асc<игнациями> оскорбленному откупщику. В то время это была сумма значительная и превышала состояние приговоренного.
