Статьи - страница 78

Шрифт
Интервал

стр.

А все это в существе будет ложь, гнусная мальчишеская ложь, известная только в этой милой сторонушке, где человек начинает лгать от чрева матери своея.

Не смей их трогать, потому что им не очень вольготно! Ну, а если и нам не вольготно? А если все, чего мы ждем, из-за чего бьемся, подрывают, портят; если опровергать то или другое положение известной теории нужно для уяснения истины, то что ж, нельзя этого делать? Не социалисты ли и материалисты русские так щепетильно деликатничали, осмеивая “говорильни” и прочие аксессуары представительства? Не они ли брали в расчет, каково нам ответить положительными словами на их гаерскую ругню? Нет! мы знаем их не два дня.

Пора окончить это ни к чему не ведущее деликатничанье.

Вот если бы гг. Катков и Юркевич теперь говорили то, что они говорят, а зачуяв ветер с другой стороны, запели бы иную песню: Катков бы стал проповедывать социально-демократическую республику, а Юркевич сделался бы московским Фейербахом, да и произошла бы вся эта метаморфоза единственно “страха ради иудейска” — ну, тогда другое дело. Тогда критик либерального журнала имел бы основание построить такую фразейку, по которой “нельзя доверяться авторитетам Каткова или Юркевича, которые не стоят никакого внимания”. А пока нет никаких оснований объяснять образ мыслей этих писателей побуждениями сомнительной чистоты, до тех пор относиться к ним таким образом мог только человек, гадко воспитанный с детства и долго живший в очень дурном кругу. И он-то, по всем соображениям, рискует сделаться человеком, “недостойным никакого внимания”.

Мне нужно было припомнить все то, что я привел выше, и я не мог не говорить о г. Каткове и г. Юркевиче, вовсе не желая защитить их. Я твердо уверен, что они в этом не нуждаются. Мне все это было нужно, чтобы показать, как спуталось понятие о честности в литературных спорах. Обижать, бранить человека, касаться самых нежных струн его сердца, бросать на него обвинения в продажности, в лакействе — позволительно, терпимо, даже прилично. А назвать вещи их настоящими именами — бесчестно. Итак: социалисты и материалисты могут ругать каткистов. Они могут и подрывать всячески их работу, и это все честно. А каткисты, когда захотят, отстаивая себя, сказать им слово супротивное, — это бесчестно и “несогласно с идеей справедливости”.

Это оттого, что не они сила, а когда они будут сила (если рак свистнет), тогда……. да уж тогда Каткову с Юркевичем, пожалуй, говорить будет некогда.

Что ж! Дожидаться что ли такой часинки?

Нет, уж это очень много.

Обвинения в бесчестности изобретены бесчестно, и пользоваться этой уловкой, не имеющей никакого основания, бесчестно. Но во всяком споре, ученом ли или литературном, каждая сторона, без всякого упрека своей совести, должна пользоваться всеми слабыми местами противника и отстаивать то, что, по ее мнению, полезно и нужно для наибольшего счастия наибольшего числа людей. Церемониться же так, как до сих пор все церемонились с нашими социалистами, именуя их теоретиками и Бог весть какими кличками, — совершенно неуместно, а молчать, из страха недостойных намеков и оскорблений, — смешно и нечестно. Их ничто не берет. Они, “яко же мертвии, срама не имут”.

<ЛИТОВСКАЯ ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА>

С.-Петербург, вторник, 16-го октября 1862 г

К числу предприятий, приобретающих с каждым днем большую популярность, принадлежит Литовская железная дорога. В нашей газете было уже несколько статей, которые могли познакомить читателей с сущностью этого предприятия. Теперь, когда проект новой железной дороги, следует полагать, близок к осуществлению, всякая весть, всякий факт о ходе предприятия не лишены интереса. Вот почему с особенным удовольствием спешим поделиться сведениями, полученными из местности, в которой производятся изыскания к устройству проектируемой дороги.

Для большей связи, считаем нелишним напомнить читателям ход дела с момента юридического заявления идеи о литовской железной дороге. Моментом этим следует считать день 27-го марта настоящего года, когда литовские землевладельцы: князь Друцкий-Любецкий, г. Скирмунт, князь Владислав Сангушко, князь Роман Сангушко, граф Тарновский, г. Теодор Бобр-Пиотровицкий, граф Иван Тышкевич


стр.

Похожие книги