Случай, мною описанный, — говорит о. М. Чемен далее, — не единственный в своем роде. Когда-то, при погребении такого же неизвестного покойника, в небольшой толпе любопытных, окружавших гроб, явился человек, шепотом подсказал мне имя усопшего и немедля исчез. Вероятно, многие из покойников, погребаемых под именем “неизвестных” бывают известны кому-либо, но опасения придирчивых расследований заставляют скрывать дело”.
Пагубные последствия подобных случаев очевидны, и автор особенно указывает на нравстенную, психологическую сторону вопроса. Не менее важна и сторона экономическая: при таких обстоятельствах должна произойти некоторая запутанность и в сборе податей, и в вопросе о наследствах, возможны разные подлоги… Автор не сомневается, что причина этой скрытности заключается в преувеличенных нередко рассказах и анекдотах о придирчивости полиции при следствиях… Как ни меняйте членов полиции, ставьте исполнителями полицейских постановлений людей самых благородных и благонамеренных — народ долго еще будет смотреть недоверчиво на их заботы о благе граждан.
Почтенный автор сопровождает свое мнение следующими, нам кажется, довольно практическими, на первый взгляд, предложениями: в тех случаях, когда полиция очень занята, “вверить осмотр покойника и составление акта ближайшим честным домохозяевам. Можно в каждом квартале или улице избрать присяжных из честных хозяев, которым и сообщить немудреные формы акта и отдать на их совесть предварительные работы по следствию. Народ наш не так испорчен, чтоб ему нельзя было вверить такое дело. Народ не
будет скрываться перед честными соседями-хозяевами, да и самые-то присяжные хозяева будут знать в лицо каждого из близко живущих пожильцов. В таком случае и скрываться не будет возможности…”
Предлагаемой меры нельзя не одобрить. Пора же нам, наконец, сколько-нибудь делать что-нибудь самим для себя, не рассчитывая на обязательную заботу о нас правительства. Правительство хочет, требует от нас содействия, предоставляя самый широкий простор благонамеренным начинаниям. Инициатива “общественных”, в тесном смысле, улучшений лежит на нас самих: такова, если не ошибаемся, руководящая идея нашего правительства… И дай Бог, чтобы мы не ошиблись, предлагая приведенные выше выдержки из благонамеренной статьи неизвестного, но почтенного служителя церкви в надежде, что скромное желание автора статьи “Херсонских епархиальных ведомостей”, приведенной нами, желание, высказанное им в заключении, чтобы “юристы поправили, дополнили или уничтожили его соображения”, — исполнилось к полному удовольствию автора, нашему и всей русской благонамеренной публики.
<О НЕОБХОДИМОСТИ ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ В РОССИИ>
С.-Петербург, вторник, 2-го октября 1862 г
Какие-нибудь десять лет тому назад был еще возможен у нас вопрос: полезны ли для России железные дороги? Конечно, неутвердительно отвечать на этот вопрос могли и тогда только те лица, которые сами не ездили в качестве обыкновенных смертных по нашим дорогам и, в особенности, не имели надобности перевозить по ним тяжести. Поэтому-то и гр. Канкрин, например, не увлекался железными дорогами для России, точно так же, как Наполеон I не увлекался пароходами…
Теперь не то. Теперь и не имеющим надобности ни везти товаров, ни самим ездить в качестве обыкновенных смертных по нашим шоссейным и нешоссейным дорогам, — теперь всем и каждому легко понять и даже грешно не понимать, как полезны и необходимы для России улучшенные пути сообщения, в особенности же железные дороги. Да, теперь даже кажется странным, как могли люди, притом умные люди, сомневаться когда-либо в пользе железных дорог для России! Так и кажется, что подобное сомнение было только макиавеллическим тормозом. Положим, что лет десять тому назад не было тех сведений и фактов, которые теперь самым осязательным образом свидетельствуют о необходимости для России железных дорог: но ведь и в то время была же логика, был же простой здравый смысл, а его одного достаточно, кажется, чтоб понять, что чем громадное расстояния и чем притом хуже пути сообщения, тем необходимее замена их лучшими, совершеннейшими, в особенности, когда усовершенствованные пути сообщения, железные дороги, устраиваются в странах, которым неизвестны ни громадные расстояния России, ни ее пути сообщения, из которых многим следовало бы скорей называться путями разобщения, нежели путями сообщения.
