И знаете, я, пожалуй, не буду им возражать. Если страна с готовностью принимает их услуги, а власть пользуется их риторикой, может быть, они действительно правы, и Россия сегодня обязана выглядеть именно так.
А самое интересное знаете что? Что когда интеллектуальная нищета и категорическая неспособность этих людей ни к чему заведёт их вместе со страной в очередной тупик и потребуется звать на помощь приличных граждан, чтобы из него выбраться, никто не заткнёт им рты, не погонит из профессии: нам будет просто не до того. У нас есть более интересные задачи, нежели расправа с оппонентами.
Поэтому они бессмертны. А мы нет.
№ 33, 15 августа 2008 года
В Украине ещё сохранились нравственные тормоза. В России, судя по тому, что в ней происходит, не осталось никаких моральных норм.
Удивительно не то, что огромное количество российских интернет-пользователей и творческих людей поддерживает просьбу о досрочном освобождении Светланы Бахминой (юрист «Юкоса», кампания по её освобождению из заключения разворачивается сейчас в России. — Фокус). Гораздо интереснее другое: то, что немедленно возник сайт под названием «Антибахмина» с участием несчётного количества людей, готовых поддержать просьбу о её заключении, если угодно, даже пожизненном. Ещё интереснее то, что на этом же сайте появляется масса фальсифицированных подписей, в том числе моя, поставленных без всякого зазрения совести и осознания того, что усилия «антибахминцев» легко опровергаются простейшей проверкой.
Более двух тысяч подписей за то, чтобы Бахмина оставалась в заключении, будучи беременной третьим ребёнком, — это один из удивительнейших феноменов нынешней России, сопоставимый разве только с тем, что не меньшее количество интернет-пользователей требует немедленной поимки и жесточайшего наказания ни в чём не повинной жертвы «новгородского дела» Антонины Мартыновой (уголовное дело против Мартыновой, обвиняемой в покушении на свою маленькую дочку Алису; по версии многочисленных защитников девушки и её мужа, правосудие таким образом раздуло несчастный случай. — Фокус). Как объединить активность правозащитников и законолюбцев — тех, кто настаивает на максимально жестоком наказании для всех, кто имел несчастье попасть под карающую руку российского правосудия? Ситуация эта представляется мне одним из последствий мирового финансового кризиса, который выражается в том, что цены оказались ни к чему не привязанными. Не действуют ни нефтяные, ни золотые, ни долларовые, ни европейские эквиваленты, всё плавает, ничто ничего не стоит.
Точно так же ни одна моральная норма не доказала своей жизнеспособности. Так вот, то, что происходит в нынешней России, как раз и есть лихорадочный поиск той моральной нормы, к которой можно было бы привязать собственное поведение. А вот морально ли это? Требовать наказания для ни в чём не повинной женщины с тремя детьми? Нормально ли — требовать, чтобы девочка, обвинённая в убийстве собственного ребёнка (кстати, живого и здорового), немедленно предстала пред очи правосудия без всяких к тому оснований? Нормально ли настаивать на несвободе?
Вся современная Россия как будто задаёт Богу вопрос: «Доколе ты будешь меня терпеть?» Всё это по-человечески объяснимо, но и по-человечески же страшно. Поскольку рано или поздно Бог на этот вопрос ответит. Как неоднократно говорил Эдвард Радзинский (пожалуй, единственный популярный историк в современной России), высшие силы терпят долго, но бьют больно. В стране, утратившей всякие моральные ориентиры, непременно возникают сообщества, которые требуют, чтобы им немедленно, сей же час были спущены ценности или та невидимая шкала, о которой писал в своё время Мандельштам. Самое ужасное, что их просьба будет удовлетворена. Страна, отказавшаяся от всех ценностей, рано или поздно столкнётся со столь жёстко навязанными законами, что ей нечем станет дышать. Нечто подобное рано или поздно (скорее рано, ведь история развивается всё быстрее) произойдёт и с нынешней Россией, когда ей наконец объяснят, морально ли начинать войны и спихивать их на чужую голову, преследовать невинных или репрессировать олигархов по принципу «кто из них нам меньше нравится». Ужасно уповать на катастрофу, но что делать, если нет других надежд.
