И я сижу и думаю, и мне начинает казаться, что это так. Но, увы, я совершенно не способен наживать деньги, совершенно. Не для меня все эти удивительные вещи, — ими занимаются люди, обладающие способностями, которых я лишен. Во мне нет деловой, практической жилки. Я могу только думать и, до некоторой степени, — писать. Я вижу эти огромные торговые предприятия (на нашей стороне тоже есть большие магазины) — в них тысячи людей, поглощенных накоплением денег и способных к такого рода деятельности. А я… у меня нет ни малейшего представления о подобных вещах. Однако я не ленив. Я тружусь над своими рассказами или, вскочив утром с постели, мчусь на работу. И все же ни разу за всю мою жизнь мне не удалось заработать больше тридцати пяти долларов в неделю. Нет, я не обладаю никакими коммерческими талантами.
Но что особенно досаждает мне, так это нескончаемая болтовня в газетах — да и повсюду — о праве, истине, долге, справедливости, милосердии и тому подобных вещах, хотя, как я вижу, все это имеет очень мало общего с моими собственными побуждениями или с побуждениями окружающих меня людей. И еще одно: глубокая и искренняя, по-видимому, уверенность многих и многих редакторов, писателей, общественных деятелей в том, что каждый человек, сколь бы ни был он с виду слаб и туп, таит в себе некое зерно неограниченных способностей и сил, для проявления которых необходимо только, чтобы он понял, что они у него есть. Другими словами: все мы — Наполеоны, только не подозреваем об этом. Мы — ленивые Наполеоны, праздные Ганнибалы, бездеятельные Рокфеллеры. Перелистайте страницы любого журнала — вы найдете там сотни рекламных объявлений о том, «Как Добиться Успеха!». Авторы этих объявлений обещают открыть вам свой секрет чуть ли не задаром.
Так вот, я вовсе не из тех, кто этому верит. По моим скромным наблюдениям, люди совсем не таковы. Они, мне кажется, по большей части слабы и ограниченны — очень слабы и очень ограниченны, — как, например, Вацлав Мелка или миссис Вскринкуус, и заставить эти слабые головы уверовать (если только это вообще возможно) в свои неслыханные дарования все равно, что швырнуть их в утлом челноке в океан. Однако вот на моем столе лежит взятая из любопытства в ближайшей библиотеке глупая книга, озаглавленная: «Завоюй его!». «Его» — это значит «мир». И еще одна: «Он твой!». «Он» и на сей раз означает тот же великий, необъятный мир! Все, что от вас требуется, — это решиться и… попробовать. Может быть, я дурак, раз у меня вызывает улыбку эта весьма распространенная доктрина, раз я позволяю себе сомневаться в том, что в четырех квартах пива можно каким-то образом отыскать пятую?
Но вернемся к вопросу о добре, истине, справедливости, милосердии, которые так упорно рекламируются в наши дни и, по-видимому, отчетливо утвердились в сознании каждого в виде некой широкой дороги, открытой перед всеми нами. Мне кажется, что большинство людей очень мало думает о праве, истине, справедливости, милосердии и долге; их все это не интересует — ни как абстрактные категории, ни как конкретные жизненные правила, и я не верю, чтобы средний человек отдавал себе ясный, или даже не совсем ясный, отчет в значении этих слов. Мне думается, его отношение к этим словам сводится к следующему: он привык, что их употребляют походя, не задумываясь, для обозначения некоего общепринятого метода приспособления к действительности, который, как ему хочется верить, охраняет его от зла и бед, а потому совершенно так же, не задумываясь, он и сам их употребляет. В применении же к другим людям слова эти означают для него только то, что эти другие люди не должны наносить ему ущерб; так рассуждает и неудачливый обыватель и преуспевающий.
Миссис Вскринкуус, бедняжка, скуповата и склонна к подозрительности, хотя и ходит в церковь по воскресеньям и верит, что нагорная проповедь Христа — вечно живая истина. Она не хочет, чтобы люди делали ей пакости, и сама не делает им пакостей — главным образом потому, что у нее нет к этому ни способностей, ни призвания. Предположим, что я посоветовал бы ей «завоевать Его!», уверил бы ее, что «Он» принадлежит ей по праву скрытых в ней дарований. Что бы сталось в этом случае с
