И он последовательно, на протяжении всей Великой Отечественной войны, выражал свое восхищение героической борьбой советского народа. Об этом свидетельствует ряд телеграмм, помещенных в этом томе, а также очень важное письмо К. М. Симонову, написанное уже после войны.
После того как 7 декабря 1941 г. Япония напала на американский военно-морской флот в Пирл-Харборе и Соединенные Штаты вступили в войну, Хемингуэй рвался на фронт в качестве корреспондента, но американские военные власти отказывали ему в этом. В те годы он жил на Кубе и, стремясь внести свой вклад в войну с фашизмом, переоборудовал свой рыболовный катер для охоты за немецкими подводными лодками, оперировавшими в Карибском море. Таким образом он начал свою «личную» войну с нацистской Германией.
Однако Хемингуэй не забывал, что он прежде всего писатель, к голосу которого прислушиваются миллионы людей, и испытывал потребность высказать публично свое отношение к этой войне. Хемингуэй нашел такую возможность, когда ему предложили принять участие в составлении антологии произведений мировой литературы о войне «Люди на войне» и написать к ней предисловие.
Это предисловие заслуживает самого внимательного прочтения. Из него явствует, что Хемингуэй видел смысл разразившейся мировой войны именно в ее антифашистской направленности, но при этом он подчеркивал, что эти цели не должны прикрывать и оправдывать задним числом предательства буржуазных политиков, участвовавших в мюнхенском сговоре. Он помнил судьбы республиканской Испании, Чехословакии. Это убеждение в предисловии выражено абсолютно недвусмысленно. «Составитель этой антологии, — писал Хемингуэй, — ненавидит войну, а заодно и всех политиков, чья бездарность, легковерие, жадность, эгоизм и амбиции привели к этой войне и сделали ее неизбежной».
Хемингуэй прекрасно отдавал себе отчет в том, что за лозунгами антифашистской войны скрываются порой корыстные, империалистические цели буржуазных правительств, думающих не об искоренении фашизма, а о расширении сфер влияния, о порабощении других стран и народов. Поэтому он настойчиво призывал не упускать из виду именно антифашистские цели войны. Более того, он прямо указывал на опасность утверждения фашизма в самих Соединенных Штатах. Он писал, что войну нужно выиграть, не забывая, «ради чего мы сражаемся, чтобы, воюя против фашизма, не скатиться к приятию его идей и идеалов».
Весной 1944 года Хемингуэю удалось наконец уехать в качестве военного корреспондента журнала «Колльерс» в Англию. 6 июня он уже был на борту военного транспорта, принимавшего участие в высадке союзных войск в Нормандии. Потом он летал на английском бомбардировщике, бомбившем военные объекты на территории Германии. Когда же начались активные операции по освобождению Франции, Хемингуэй оказался в самых передовых частях, возглавив отряд французских партизан, который успешно проводил разведывательные операции и помог освобождению Парижа. Потом он участвовал в кровопролитных боях на границе с Германией. Обо всех этих операциях читатель узнает из превосходных военных очерков Хемингуэя, включенных в этот сборник.
Кончилась война и, казалось бы, можно уже было забыть об этих тяжелых годах, вернуться к радостям мирной жизни, к писательскому труду. Но Хемингуэя не оставляла тревога за судьбы послевоенного мира. Это было время, когда реакционные круги Америки стали открыто провозглашать Советский Союз «врагом номер один», когда появились первые симптомы «холодной войны». И Хемингуэй смело поднял свой голос в защиту мира, в защиту разума, взаимопонимания между народами.
Уже в конце 1945 года Хемингуэй выступил с предисловием к антологии «Сокровище свободного мира». Трудно переоценить значимость и на сегодняшний день высказанных им мыслей. «Теперь, — писал он, — когда война окончена и мертвые мертвы… для нас настало время потруднее, когда мы должны уже не просто бороться, но обязаны осмыслить наш мир».
Он видел опасность для послевоенного мира прежде всего в империалистической направленности американской внешней политики и с тревогой писал, что Соединенные Штаты вышли из войны самой сильной державой мира — «и хорошо бы нам не стать самой ненавистной». Хемингуэй намекал в этом своем предисловии, что для такой ненависти есть все основания. Имея в виду взрывы атомных бомб над Хиросимой и Нагасаки, он напоминал, что американские вооруженные силы «уничтожили больше гражданского населения в чужих странах, чем успели погубить наши враги в своих чудовищных злодеяниях, которые мы так осуждаем». Он предостерегал от гонки атомных вооружений, предрекая, что атомная бомба — это та праща с камнем, которая может уничтожить всех гигантов, включая и Соединенные Штаты, и призывал правящие круги Америки уважать «права, привилегии и обязанности всех остальных стран и народов», а иначе, писал он с тревогой, «со всей нашей мощью мы станем такой же опасностью для мира, какой был фашизм». И словно обращаясь через три с лишним десятка лет вперед к нынешним руководителям США, Хемингуэй утверждал: «Агрессивная война — величайшее преступление против самих источников добра, которое еще есть в мире… И не надо думать, будто война, какой бы оправданной она ни была, может быть не преступной».
