Наконец пробил час идти в департамент. Иван Афанасьевич машинально пригладил изломанным гребнем редкие свои волосы пучком ко лбу, посмотрелся нехотя в разбитое зеркальце, завязал бантик истертой косынки, надел вицмундир, рассеянно поцеловал дочь и, кликнув Акулину, сказал ей на ухо несколько слов; Акулина кивнула головой в знак согласия и послушания. После этого Иван Афанасьевич спустился с лестницы и вышел на улицу, но не повернул, по обыкновению, вправо, по пути к департаменту, а, оглядевшись со всех сторон, прямо вошел в ворота балыкинского дома. Позвонив без всякого успеха несколько раз у конурки дворника, он поплелся, вздохнув, на самый двор, продолговатый и грязный, и наткнулся на кучера, который вытаскивал сбрую из сарая.
— Дома дворник? — спросил приятным голосом Иван Афанасьевич.
— А леший его знает, — отвечал кучер. — Мы господские.
Иван Афанасьевич продолжал путь. Навстречу к нему шел парень в красной рубашке.
— Не знаешь ли, голубчик, — учтиво сказал ему Иван Афанасьевич, — где бы найти мне дворника?
— Чего-с? — сказал, останавливаясь, парень.
— Где бы найти мне дворника? — повторил Иван Афанасьевич.
— Дворника, что ли, вам надо?
— Да, любезный, мне надо бы дворника.
— Здешнего, то есть, дворника.
— Здешнего, братец, здешнего.
— Та-ак-с… Мы чужие, — добавил хладнокровно парень и, не оборачиваясь, вышел в ворота.
Надворный советник стоял в замешательстве посреди двора и жалобно поглядывал на окна, на которых за крашеными решетками стояли банки, бутылки и всякая посуда.
В эту минуту вынырнула неизвестно откуда прямо к нему под ноги запачканная и нечесаная девчонка в оборванном платке по самые пятки.
— Кого вам надо? — запищала она.
— Дворника, милая.
— В лавочку ушел, — пискнула снова девочка.
Из окна почти подземельного жилья высунулась баба с повязанной толовой.
— Кого спрашивают? — крикнула она сиплым голосом.
— Кто здесь дворник? — сказал Иван Афанасьевич, не теряя терпенья.
— Да никак я буду, — отвечала баба.
— А хозяин-то вышедши? — продолжал догадливый надворный советник.
— Вышедши, батюшка, вышедши. Ключи-то оставил на всякий случай, коли фатеры придут нанимать, а сам вышедши, батюшка, точно вышедши.
— В лавочку ушел, — снова начала пищать девочка.
— Врешь ты, окаянная! — закричала баба. — Где опять выпачкалась? Пошла, поганая, домой! К надзирателю, сударь, пошел, пачпорты прописывать. Скоро, чай, вернется… Да вот никак и сам идет.
В самом деле, на двор вошел багровый привратник дома, с всклоченной бородой, в армяке нараспашку.
— Терентьич! — закричала баба. — Тебя спрашивают.
После этого баба исчезла в подземелье. Дворник недоверчиво взглянул на старика.
— Фатеру, что ли-с? Извольте-с. Три стоят порожние: в восемь тысяч, в три тысячи, в три с половиной. Уступку можно сделать-с. Али дорого для вас?..
Сердце Ивана Афанасьевича сильно билось.
— Нет, — сказал он, несколько оробев и не зная, чем начать свои расспросы. — Квартиры-то мне не надо… а так, спросить только хотелось. Мне говорила Акулина, то есть кухарка моя… да не в том, впрочем, дело… А вот, видишь ли, любезный… Этот дом купца Балыкина?.. а?..
— Балыкина-с.
— Кондратья Иваныча.
— Точно.
— Да-да, знаю… человек с капиталом. Чем, бишь, он торгует? Красным товаром, кажется?
— Не могу знать-с.
— Да-да… славный домик, много стоит. А ну-ка, скажи-ка, братец… Много ли жильцов у вас?
— Жильцы есть, как не быть жильцам!
— А вот, любезный, кто же это у вас с улицы в третьем этаже живет?
— А господь их ведает. Много их там.
— Нет, братец, а вот из молодых, из молодых-то людей.
— Один живет, точно-с.
— А ну… ну… вот… вот… мне этого-то и надобно. Как, бишь, его фамилия?
— А вам на что? — грубо спросил дворник.
Иван Афанасьевич еще более смешался… С отчаянием начал он шарить в карманах, не отыщет ли залежалого гривенника, но все поиски оказались тщетными.
— Нет… я так… — начал он снова, — ищу одного знакомого… Отец писал… просил наведаться… Стороной узнал, что живет здесь… Ведь это Балыкина дом, Кондратья Иваныча?..
— А как вашего знакомого-то зовут? — спросил лукаво дворник.
Иван Афанасьевич совершенно растерялся.
