Старик опять рассердился и ушел, бурча себе что-то под нос. Должно быть, он не особенно спешил будить Тома, потому что Риддель прождал добрых двадцать минут. Наконец Том явился с кожаной подушкой подмышкой и двумя веслами на плече.
Несмотря на свою молодость — ему было семнадцать лет, — Том был привилегированной особой в Вильбае. Он был мастером в морском деле и потому считал себя вправе поучать и распекать молодых джентльменов, нисколько не стесняясь; а те сносили его фамильярность, уважая в нем хорошего моряка. Сам «старик Виндгам» не брезгал советами Тома; с теми же, кто не выказывал особенных способностей к его специальности. Том обращался с полнейшим презрением. К этому надо прибавить, что при всей своей кажущейся простоватости Том был большим плутом. Зная эту последнюю его черту, Риддель решился быть настороже и не показывать ему своих карт до поры до времени.
— Грести, что ли, будете? — спросил Том Ридделя, когда они сошли в лодку.
— Да, хочу поучиться, — ответил Риддель.
— Не стоит: ничего из вашего ученья не выйдет.
И действительно: по врожденной ли неловкости или потому, что Риддель думал о другом, начало гребли вышло весьма неудачное.
— Ну, так и есть: зарыли-таки весло. И всегда-то так с вашей братией — новичками! — провозгласил Том с торжеством, когда после нескольких ударов веслами левое весло Ридделя ушло в воду.
— Чем смеяться, ты лучше поучи меня, — сказал Риддель, с трудом вытаскивая упрямое весло.
— Что толку вас учить? Все равно не выучитесь.
— Почему ты знаешь?
— Видно по человеку.
После этого комплимента Риддель старательно греб некоторое время, придумывая, как бы половчее приступить к щекотливому вопросу; а Том сидел у руля, пронзительно свистел, глядя в сторону и, видимо, решившись не поощрять дальнейшей беседы. Но время уходило, и надо было начать, так или иначе. Риддель, сделав вид, что устал, перестал грести и сказал, не обращаясь прямо к Тому:
— Я не был на реке с самых гонок.
— Мм… — промычал Том вместо ответа.
— Странный случай вышел тогда с лодкой Паррета… — продолжал Риддель и вдруг пристально взглянул на Тома.
Тому это, видимо, не понравилось: он как-то замигал, дернул плечом и отвернулся.
— Случай как случай… — ответил он не сразу и вдруг ни с того ни с сего прибавил: — Не наше это дело.
Было ясно, что он что-то знает, но почему-то не хочет говорить. Риддель решился приступить прямо к делу.
— Нет, Том, это был не случай, и ты знаешь это, — выговорил он, не спуская глаз со своего угрюмого собеседника.
Том разразился добродетельным негодованием:
— Ничего я не знаю и не хочу знать! Что вы ко мне пристали, в самом деле! Этак вы скажете: «Том знает», другой скажет, и пойдет про меня худая слава. Не туда вы сунулись, сударь, вот что я вам скажу.
Эта тирада окончательно убедила Ридделя, что он напал на верный след. Да полно, уж не сам ли преступник перед ним? Не Том ли подрезал шнурок? Мало ли какие у него могли быть на это причины. Какое бы это было облегчение! Ридделю хотелось расцеловать Тома, так он обрадовался возможности такого исхода. Но Том скоро рассеял его надежды.
— Я знаю, вы думаете, что это мои штуки, — продолжал он с жаром. — Ошибаетесь, сударь, ошибаетесь. Я не виноват и никого не боюсь, а вам грешно сваливать на меня чужую вину.
— Ничего я на тебя не сваливаю. Я думаю только, что ты знаешь, кто это сделал.
— Да не знаю же, говорят вам! Отвяжитесь вы от меня!
— Как можешь ты этого не знать, когда спишь в сарае?
— Что ж, что сплю? Где бы я ни спал, это не ваше дело.
— Не корчи дурачка, Том. Пойми, что мне нужно знать, кто подрезал шнурок, — проговорил нетерпеливо Риддель.
— Так и спрашивайте того, кто это знает.
— Кто это сделал? Говори! — повторил Риддель.
— Почем я знаю? Я не видал его лица.
— Так, значит, кто-нибудь входил в сарай ночью? — подхватил обрадованный Риддель.
Но Тому не хотелось сдаваться.
— Может быть, и входил, — отвечал он неохотно.
— Кто же его впустил? Ты?
Том понял, что запутался, а так как он больше всего боялся, чтобы его не заподозрили в сообщничестве с преступником, он стал уверять, что никого не впускал в сарай.
