Опасность была велика, и Мячиков побежал, спасая шкуру. Сзади надвигался грозный цокот копыт. Два бронзовых наездника – кондотьер Коллеони работы скульптора Верроккио и кондотьер со страшной фамилией Гаттамелата работы Донателло – скакали за Мячиковым по залам музея. Несмотря на свои шестьдесят лет, Николай Сергеевич мчался как ракета-носитель, заткнув при этом за пояс пушкинского героя. За Евгением гнался всего-навсего один медный всадник, а за Мячиковым – два! В воспаленном мозгу Николая Сергеевича блеснула удачная мысль. Он вспомнил, что лошади не умеют скакать по лестницам, и устремился вниз по мраморным ступеням...
При выходе из музея дежурил милиционер. Мячиков подхалимски сказал ему:
– У меня ничего нет!
Милиционер поглядел на запыхавшегося старика, как на ненормального, и был почти прав.
Мячиков выскочил на свежий воздух, ждать Воробьева не стал и припустился по улице подальше от музея.
Он бежал до тех пор, пока не оказался у дома, где жили Воробьевы и Анна Павловна. Поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру Воробьева.
Дверь открыл самый младший Воробьев – Витя.
– Бабушка дома? – спросил Мячиков.
– Никого нет. Я один. Заходите, дядя Коля, сыграем в подкидного дурака! – обрадовался мальчик.
– Денег у тебя случайно нет? – задал неожиданный вопрос Николай Сергеевич.
– А сколько надо?
– Рубля два...
– У меня только пять копеек! – вздохнул Витя.
– До свидания! – попрощался Николай Сергеевич. – Ты не говори деду, что я заходил. Ладно?
После того как Витя захлопнул дверь, Николай Сергеевич пересек лестничную клетку и позвонил к Анне Павловне.
Когда она появилась на пороге, Мячиков смущенно пролепетал:
– Анна Павловна... извините за беспокойство... вы не одолжите мне, ну, рубля два... А то я вышел из дому без денег...
– Может быть, вам больше нужно? – радушно предложила женщина.
– Тогда дайте три! Я вам завтра верну!
Получив трешку, Николай Сергеевич выбежал на улицу и на ближайшем углу купил цветов ровно на три рубля. Через несколько минут он снова стоял у двери Анны Павловны. Снова она появилась на пороге, и Мячиков вручил ей букет:
– Вы свободны сегодня вечером? Давайте сходим в кино!
– А на какие деньги мы пойдем? Вы же, наверное, все потратили на цветы? – улыбнулась Анна Павловна.
– Я у вас опять одолжу! – нашелся Николай Сергеевич.
Утром следующего дня Федяев вошел в комнату, где работал Мячиков.
– Добрый день, Николай Сергеевич! – сказал Федяев и забинтованной рукой, которая беспомощно висела на перевязи, указал на мужчину, выглядывавшего из-за его спины. – Познакомьтесь, это Юрий Евгеньевич Проскудин. Введите его, пожалуйста, в курс дела.
– В какой курс? – не понял Мячиков.
– Он вам все объяснит!
– А что у вас с рукой?
– Да ерунда, бандитская пуля! – ответил Федяев и улетучился. В приемной он столкнулся с директором обувного магазина.
– Зачем вы сюда ходите? – раздраженно спросил прокурор. – Я же вам сообщил, что сапоги украл водопроводчик. Он проник в магазин через канализационный люк. Вор уже сознался.
– Я и пришел сказать вам спасибо за то, что вы нашли жулика! – Благодарность переполняла директора. – Кстати, какой номер обуви у вашей жены? Мы только что получили лакированные туфли на широком каблуке, шведские. Это не туфли, а мечта!
– Моей жене ничего не нужно! – вспылил Федяев.
– Что она, ходит босая? – обиделся директор магазина.
Тем временем в комнате Мячикова Проскудин приветливо улыбался хозяину. Проскудину было лет около тридцати пяти. Он был почти красив, улыбка у него была почти обаятельной, он был одет почти изысканно, был почти умен и выражался почти интеллигентно:
– Меня прислали на ваше место... Так сказать, смена поколений...
– То есть как на мое? – упавшим голосом произнес Николай Сергеевич. – Федор Федорович обещал мне месяц... Я как раз... почти нашел преступление, которое я раскрою!
– Какие вы, старички, неугомонные! Натерпелся я от вашего брата! – развел руками Юрий Евгеньевич.
– У меня нет брата! – сухо сказал Мячиков.
– Это я в переносном смысле... – все еще пытался наладить контакт Проскудин.
Но Николай Сергеевич был неприступен:
