Людоед ушел ужинать? Вествуд не знал.
Эта мысль заставила его содрогнуться.
Он поднял взгляд на окно, в котором видел Хайсидру. Окно было пусто.
Размяв ноги, он отправился на поиски ружья. На небе уже проклюнулись звезды, равнина начинала погружаться в их призрачное бледное сияние. Замок превратился в серую груду камня. Вествуд достал из заднего кармана фонарик и включил. Через некоторое время ружье отыскалось. Оно завалилось за стену одного из рухнувших домов. Вествуд осмотрел оружие и убедился, что оно в полном порядке, дивясь тому, что от удара оно не выстрелило. Курок срабатывал очень легко, и малейшего нажатия было достаточно, чтобы оружие выпустило заряд.
Он гадал, почему Папсукил не пытался разыскать ружье. Но ответ напрашивался сам собой: Папсукил не понимал, что это ружье. Людоед не знал, что такое ружье, и, вероятно, принял «Фольц-Хедир» за копье. Ружья были достоянием далекого будущего Аккира, и чудовище знало о ружьях не больше, чем его создатели.
Хотя людоед был закован в латы, сидел на скакуне, жил в замке и считался здесь аристократом, он оставался крестьянином.
На первый взгляд это могло показаться недостатком, но Вествуд не обманывался на этот счет. По собственному опыту он знал: невозможно понять, что крестьянин подумает или сделает, если ты сам не крестьянин.
В окнах замка было темно. Возможно, Папсукил отправился спать. С Хайсидрой. Вествуд обнаружил, что думать об этом невыносимо. Наверняка Хайсидра ляжет в постель с людоедом! Но разве у несчастной девушки был выбор?
Если бы только прошлой ночью она не убежала, опасаясь за его безопасность! Он легко пристрелил бы Папсукила, если бы тот выехал на свет костра, а вторым выстрелом прикончил бы Моргу, и вернулся с девушкой в деревню, и ее кошмар закончился бы.
Присев на разрушенную стену хижины и не сводя глаза с замка, он достал и открыл одну из термоупаковок с пайком, которые взял с собой. Снова он ужинал при звездах. Покончив с едой, он закурил, жалея, что не запасся фляжкой кофе.
Похолодало, а у него не было ни палатки, ни очага, чтобы согреться. Он поежился. Вытерпеть холод он мог. Он по-прежнему не сводил глаз с замка. Ведь Папсукил снова мог позволить Хайсидре убежать. Но время шло, и эта слабая надежда постепенно таяла.
Вествуд задремал и резко проснулся. Вокруг ничего не изменилось. Он опять задремал, как ему показалось, всего на минуту, но, когда он проснулся, небо на востоке уже начинало сереть. Он поднялся и принялся расхаживать туда-сюда и через некоторое время разогнал в руках и ногах кровь и снова согрелся. Через некоторое время он остановился и вперил взгляд в замок. Он знал, что Папсукил никуда не уезжал в течение ночи, иначе стук копыт Морги разбудил бы его, и был уверен, что людоед ни за что не пойдет пешком. Крестьяне из деревни сказали, что чудовище всегда появляется верхом на своем скакуне. Таким образом, Вествуду оставалось два варианта действий: либо остаться и ждать, когда людоед выедет из замка, либо наведаться в замок.
За него решило время суток. Если хочешь застать неприятеля врасплох, явись на рассвете. Вествуд закинул «Фольц-Хедир» на плечо и зашагал по равнине к замку.
Небо постепенно светлело, и приближающийся замок обрастал подробностями. Подойдя ближе, Вествуд обнаружил, что замок окружен густой живой изгородью невысокого терновника. Перед воротами в терновник зияла широкая брешь. Он разглядел Моргу. Скакун был привязан к одному из терновых деревьев возле бреши. Издалека терновник казался частью замка.
Морга заметил его приближение и повернулся, но не издал ни звука. Привязь, сплетенная из лозы, тянулась к задней ноге скакуна. Вествуд храбро направился прямо к скакуну, заходя сбоку. Морга тихонько заржал, его карие глаза казались нежнее прежнего. Из-за огромных копыт, широкой груди и плеч и мощного крупа Морга был больше похож на ломовую лошадь, чем на верховую. Вествуд погладил Моргу по шее. Подумал, стоит ли убивать его сейчас. Но на таком близком расстоянии заставить себя сделать это было нелегко, а кроме того, выстрел мог разбудить Папсукила.
