Лиззи, мягко говоря, была немолода. Ее морда почти полностью поседела, так что она напоминала собачье привидение. Прохожие останавливались на улице и с удивлением спрашивали: «Сколько ей лет?» Совершенно незнакомые люди подходили к ней, чтобы погладить, а иногда наклонялись, целовали ее в поседевшую голову и молча уходили, не говоря мне ни слова, с мокрыми глазами. Я любил ее больше, чем когда бы то ни было.
На практическом уровне наша совместная жизнь замедлилась. Теперь путь по лестнице от нашей нью-йоркской квартиры на пятом этаже на улицу и обратно занимал куда больше времени, но Лиззи все равно успешно с этим справлялась. Иногда во время утренней прогулки она переходила на неустойчивую рысь и даже пыталась резвиться, а в другие дни вяло ковыляла до собачьей площадки, делала свои дела и тут же поворачивала домой. (Она всегда диктовала наш маршрут.) Вскоре после того, как ей исполнилось 13 лет, она пережила страшный период – она почти потеряла чувство равновесия и ходила как пьяный моряк (неврологическое расстройство, причина которого неизвестна). Я смотрел на нее со слезами на глазах и ничем не мог помочь, но в конце концов проблема исчезла сама собой.
Но при этом она получала большое количество корочек от пиццы, особенно на последнем этапе моей работы над этой книгой. Я бы без всяких колебаний клонировал ее, будь мне это по карману. Кроме того, как предупредил меня тот любитель собак из Кремниевой долины, с которым я познакомился за ужином в Квинс-Колледже, клонированная собака – это совершенно другое животное. Если бы ученые придумали способ, как дать собакам вечную жизнь, я бы немедленно сделал это для Лиззи.
Что касается меня, то я решил продолжить заниматься своим здоровьем. Поэтому примерно через год после моего первого визита я вновь пришел на прием к доктору Нейту Лейбовитцу. Приемная была заполнена такой же разношерстной толпой иммигрантов и уроженцев Нью-Йорка. Мои показатели холестерина изменились несильно – одни снизились на несколько пунктов, а другие, наоборот, немного выросли. Но Лейбовитц сиял. «Поздравляю вас!» – воскликнул он и написал на моих анализах «Превосходно!».
Что же его так обрадовало?
Более пристальный взгляд показал: у меня уменьшилось количество опасных «мопедов», перевозящих «плохой» холестерин ЛПНП в моих артериях (то есть маркеров А по В). Одновременно с этим у меня увеличилось количество «чистильщиков» – частиц ЛПВП большого размера, способных впитывать и даже отрывать от стенок сосудов весь накопившийся мусор и доставлять его в печень для переработки.
Лейбовитц хотел знать, каким образом мне удалось добиться такого улучшения: принимал ли я Welchol, как он рекомендовал? Нет. Рыбий жир? Изредка. Но я стал больше ездить на велосипеде, чтобы угнаться за своим отцом. Я даже нашел себе компанию единомышленников, с которыми мы совершали регулярные велопрогулки; хотя я подозревал, что результаты могли бы быть куда более впечатляющими, если бы эти заезды не завершались хорошей кружкой пива. Кроме того, мне удалось полностью отказаться от гамбургеров и картофеля фри, которые я раньше очень любил.
Как бы то ни было, мои усилия не пропали даром. Плюс ко всему я похудел почти на 4 кг, что уже было большим достижением. «Иногда достаточно просто обратить чуть больше внимания на то, что вы едите и как живете, чтобы кардинально изменить ситуацию к лучшему», – сказал он. Это была чистая правда. «Вы здоровы», – вынес он окончательный приговор.
В каком-то смысле это можно сказать и о Лиззи. Сейчас, когда я пишу эпилог к этой книге, стоит поздняя осень 2014 г., на улице стемнело и льет дождь, а рядом со мной сидит Лиззи и не сводит глаз с корочек от пиццы на моей тарелке. (Наверное, следующим шагом после гамбургеров мне нужно отказаться от пиццы.) Разумеется, эти аппетитные корочки предназначены именно ей. Недавно мы отпраздновали ее 14-й день рождения – 100-летний юбилей по человеческим меркам, неплохо для такой крупной собаки. Она по-прежнему самостоятельно поднимается по лестнице на наш пятый этаж и иногда посреди ночи прыгает ко мне на кровать.
