Есть достаточные основания, чтобы утверждать, что австрийский барон майор польской службы Ежи Лец — хохмач, мастер особо малых литературных форм, борец против государственного насилия и глупости, наследственный эксцентрик и пр. — есть тонкий разрушитель мышления, пусть и ненамеренный.
Справедливости ради надо отметить, что Станислав Ежи Лец, хоть и сильно приабсуржен, всё же не являет собой такое ужасное чудовище, как, например, известный русский отщепенец Даниил Хармс.
* * *
Вот ведь как получается: иного хоть крести, хоть титул барона ему дай, хоть звание майора, а еврейский склад ума у него всё равно будет себя проявлять. Сложно всё это. Впрочем, Лец честно пытался найти себя в Израиле. Но не нашёл. От одних отстал, к другим не пристал. Если бы он считался польскоязычным ЕВРЕЙСКИМ писателем, это был бы совсем другой, приемлемый соус. А когда его подносят как «польского сатирика и т. п.», он выглядит странно: по мозгам он всё-таки не поляк.
* * *
Особо малые литературные формы — отличный способ расползания по чужим произведениям, так что можно удивляться тому, что Лец не в каждой интеллигентской бочке затычка, а некоторые образованцы даже не знают о его творчестве. Причина — не в том, что он (был) неудобен в политическом отношении, или неприемлем для кого-то как «ещё один еврей» в литературе, или что он слишком блестящ и оттеняет иное убожество, а в том, что он очень даже поверхностен и, как большинство юмористов-сатириков, приносит содержание в жертву форме.
В особо малых формах заведомо не развернёшься с выражением чего-то существенно нового, сложного, нуждающегося в пояснениях, а значит, эти формы подходят лишь для изложения каких-то более-менее устоявшихся (пусть и в нешироких кругах) взглядов и простеньких идеек.
* * *
Из Станислава Ежи Леца («Непричёсанные мысли», «вершина творчества») — с моими более-менее причёсанными комментариями:
«Никогда не отворяй дверь тем, кто отворяет ее и без твоего разрешения.»
Так они же эту дверь отворяют САМИ. А потом входят. Правильнее было бы «Выталкивай за свою дверь тех, кто отворяют её без твоего разрешения», но тогда бы не было противопоставления «отворяй — отворяет».
«Ошибка становится ошибкой, когда рождается как истина.»
А разве бывают ошибки, рождающиеся как ошибки, а не как «отличные идеи»?
«Воскреснуть могут лишь мертвые. Живым труднее.»
Наоборот. Потому что у живых есть возможность управлять процессом. Сначала обеспечь себе «бессмертие», потом только умирай.
«Окно в мир можно закрыть газетой.»
Окно в мир можно закрыть много чем, и газета в этом отношении не является особенно эффективным средством.
«Свободу нельзя симулировать.»
Это жарить свободу нельзя, а симулировать можно: не хоти того, чего не разрешают, — вот тебе и готовая свобода.
«Иногда легче присудить премию, чем признать правоту.»
Правота, которую можно нейтрализовать премией, мало чего стоит.
«Страшное дело — плыть против течения в мутной воде.»
Делится опытом. Аналогия неудачная: в «мутной воде» обычно власти дезориентированы и плавать особо не мешают, а в «немутной» они тебя быстро делают «врагом народа». Или он имел в виду плавание в прямом смысле?
«Беззубым многое легче выговаривать.»
Проверял? Лично я проверять не собираюсь.
«Не следует извлекать выводы из грязи.»
А почему?
«Розы пахнут профессионально.»
Ну и к чему это? (Вопрос, который уместен в отношении большинства лецевых хохм.)
«Если заявить: „Святых нет!“, обидятся даже атеисты.»
И только скептики, как обычно, пожмут плечами.
«И на колебания надо решиться.»
Это смотря кому и по какому поводу. Я бы сказал так: иногда в колебаниях бывает больше ума и достоинства, чем в решениях.
«Выкорчевывайте корни зла, они зачастую питательны и вкусны.»
С такими хохмами можно нарваться на характеристику «еврейский деструктор».
«Снился мне Фрейд. Что бы это значило?»
Это значит раскручивание «своих». Представителям нордической расы снился бы Ницше.
«Когда деспоты обращаются к террору, можно спать спокойно: тут уж будет без обмана.»
Не так. Терроризировать можно очень по-разному. И разве бывают деспоты без террора?
