Он отошел от койки, укладывая в сумку предметы своего медицинского туалета.
– Патологических отклонений нет, – сказал он Монину. Александр Синяев стоял уже одетый. – У него все в порядке, если не считать небольшого головокружения. Вы сколько можете не дышать? – спросил он Синяева.
– А сколько нужно? – вопросом ответил Синяев. Люди почему-то заулыбались.
– В общем, он вполне здоров. А эту штуку, – Дорошенко показал пальцем на пустую кобуру, – отдайте экспертам. Все, до свидания.
Он вышел.
– Действительно, – сказал Василий, дюжий парень, очевидно, тоже пилот, которого Александр Синяев раньше не видел, но которого узнал по голосу. – Зачем вам эта вещь?
– Это кобура, – объяснил Александр Синяев. – Из-под пистолета.
– А что такое пистолет?
– Василий, – укоризненно сказал Монин. – У меня тоже есть пистолет. Я дам тебе как-нибудь пострелять.
– А куда делся ваш пистолет?
– У меня его никогда не было, – объяснил Александр Синяев. – Зачем же мне пистолет?
Люди снова заулыбались. Александр Синяев еще раз ошибся, но они этого опять не заметили.
– Товарищи, – сказал руководитель научной группы Анатолий Толейко. – Мы, по-моему, забыли о деле. Нам надо поесть и заодно обсудить план высадки.
– Без меня, – сказал Монин. – А вы, Николай?
Бабич пожал плечами.
– Я на вахте.
Александр Синяев и остальные люди гурьбой вышли из рубки, оставив там Монина и Бабича. Насколько он понимал, все направлялись в каюткомпанию. Его коллега Василий шагал рядом и задавал вопросы, как на экзамене. Александр Синяев отвечал по возможности лаконично, чтобы не наделать новых ошибок.
– Как вы поступаете, когда при заходе на посадку на вас налетает смерч? – спрашивал Василий.
– Сажусь.
– А если отказывает шасси?
– Планирую на днище.
– А если корпус поврежден?
– Тогда смерч сажает меня сам.
– Товарищи, – сказал руководитель научной группы Анатолий Толейко. – Нельзя ли хотя бы здесь без этих идиотских тестов?
– Я уже все, – сказал Василий. – Мы уже прекратили.
Позже, в кают-компании, Александр Синяев отчетливо слышал, как он сказал, наклонившись к соседу, еще одному их коллеге:
– Это пилот высочайшего класса. Он ответил на самые каверзные вопросы.
Людей за столом было много, все они что-то ели, и Александр Синяев мог спокойно приглядываться к ним и прислушиваться к их разговорам. Руководитель научной группы Анатолий Толейко, сидевший недалеко от него, беседовал со своим помощником, который специально выбрал место напротив.
– Кого же пошлем все-таки?
– Как обычно.
– А нового?
– Он, наверное, устал. И вообще, ему сейчас не до этого.
– Вот и пошлем, чтобы отвлекся.
– Пусть выспится.
– А потом пошлем.
– Как хотите. Только вряд ли он согласится.
– Согласится.
В середине этого содержательного разговора Александр Синяев повернулся на толчок слева. Сосед требовательно смотрел на него, заросший, длинноволосый, облаченный в разноцветное одеяние.
– Дай порцию перца, – попросил он. – Пожалуйста, дай.
– Что?
– Диссонанс, – объяснил он. Александр Синяев передал ему требуемое.
– Не удивляйтесь, – сказал другой сосед, справа. – Привыкнете. Это Костя Космопроходческий, поэт-авангардист.
Но Александр Синяев не успел выяснить, зачем нужен поэт в экипаже звездолета дальнего следования, потому что в кают-компании появился штурман Бабич. Несколько минут он стоял у выхода, разыскивая кого-то глазами. Потом его взгляд упал на нового пилота-инструктора, и он чуть заметно кивнул.
Александр Синяев поднялся со своего места.
Когда они вошли в затемненную рубку, там был только Монин. Он указал пилоту на кресло рядом.
– Мы находимся сейчас в пустом пространстве, между галактическими рукавами, – сказал Монин. – Но здесь есть оазис – темное солнце и несколько темных планет. Толейко собирается послать туда своих планетологов.
Монин сделал паузу. Штурман Бабич уже сидел в своем кресле, невидимый в темноте. Александр Синяев смотрел на экраны. Да, корабль находился в звездной пустыне, в пустоте между спиральными ветвями Галактики. И поблизости действительно был черный оазис. Но не очень далеко от «Земляники» в пространстве было что-то еще. Александр Синяев пока не знал, что это такое.
