В доме Карлайлов ложь всегда считалась вполне приемлемым способом добиться своего. И хотя Лорен стыдно было в этом признаться, но и ей ложь приходила на ум чаще, чем правда. Она считала это нормальным. Но, глядя в глаза Алексу, она поняла, что перед ним должна быть чистой.
— Русти не приходил. — Сердце застучало с невероятной громкостью, вспотели ладони. Но Лорен напряглась и решительно двинулась дальше. — Его приход и не планировался.
— Тогда почему…
— Обед был для тебя. — Она заставила себя выдержать взгляд Алекса. — Я решила, что ты, наверное, устал от сэндвичей и супа из коробки. Поэтому мне захотелось приготовить что-нибудь особенное.
— Почему же ты не сказала мне? — Глаза его излучали нежность.
На секунду мелькнуло искушение схитрить. Он сообщил о свидании. И ей не хотелось, чтобы он чувствовал себя обязанным остаться. Но это было бы только частью правды. А Лорен решила идти до конца.
— Я испытывала неловкость. — Она внимательно разглядывала собственные руки. — Я не хотела, чтобы ты знал, что я сделала это для тебя.
— Ох, Лорен.
Сердце не успело закончить свой удар, а он уже обнял ее и приник к ее губам. Его губы, теплые и влажные, целовали медленно и проникновенно. Сила рук и нежность прикосновений вызвали воспоминания об их ночи. Лорен крепче прижалась к нему, наслаждаясь его объятиями.
Они продолжали целоваться, и Лорен, не понимая, как это случилось, оказалась рядом с ним на полу. Настойчивый рот Алекса не отпускал ее губы. Его рука проскользнула под воротник халата и ласкала нежную кожу.
Рассудок подсказывал Лорен, что надо бы держаться от него на расстоянии. Но вместо этого, она обнаружила, что отвечает ему с такой страстью, какой в себе и не подозревала.
Пальцы Алекса расслабили пояс халата. Погруженная в вихрь желания, Лорен едва ли это заметила. И только когда его рука поднялась к груди, она осознала опасность.
Она больше всего на свете хотела отбросить осторожность и просить Алекса любить ее. Но понимала, что потом будет мучительно сожалеть об этом. У Лорен кружилась голова, она задыхалась, но из последних сил она оттолкнула его руки и туже запахнула халат.
— Нам нельзя этого делать, — запыхавшись, будто после быстрого бега, произнесла она. Даже ей самой голос показался хриплым и скрипучим.
— Почему? — Его глаза отражали тот же огонь и тот же неутолимый голод, что переполнял и Лорен.
— Я не могу… — Несмотря на самые благие намерения, она еле пропищала дрожащим голосом эти слова. — Когда ты уедешь… — Она прикусила губу и пыталась взять себя в руки. — Мне будет еще тяжелее.
Говоря вслух такие разумные слова, Лорен поймала себя на том, что ей безумно хочется, чтобы он взял ее на руки и целовал, прогоняя сомнения. Чтобы пообещал никогда не уезжать. Чтобы сделал или сказал что-нибудь такое, что вернуло бы ее в его объятия.
Но Алекс молчал. После долгой паузы он встал и протянул ей руку.
— Конечно, я уважаю твое решение.
От его прикосновения мурашки снова забегали по спине. Лорен всем сердцем желала, чтобы он взял инициативу в свои руки.
— Я все понимаю, — ласково проговорил он, потому что она молчала. — Хотя думаю, что мы могли прекрасно провести время этой ночью.
Лорен не знала, плакать ей или смеяться. В этот момент она знала только одно: она бы это назвала по-другому.
— Спасибо за какао. — Лорен откинулась на спинку кресла и осторожно сделала глоток горячего шоколада. — Это просто замечательно.
— Рад, что тебе понравилось. — Алекса всю жизнь кто-то ждал. Сейчас он чувствовал себя удивительно хорошо, потому что ждал он.
— Это необъяснимо, — Лорен сделала еще глоток, — но мой желудок чувствует себя прекрасно. Может быть, в конце концов я и не заболею.
Алекс, пряча улыбку, размешивал свой шоколад. Он был уверен, что Лорен и не болела. Просто у нее были напряжены нервы. И желудок заболел из-за того, что разрушились планы на обед. Разве больная могла так невероятно отвечать на его поцелуи… Его тело напряглось при воспоминании о вкусе ее губ, о нежности ее кожи…
— Расскажи мне о вчерашнем вечере. — Лорен обхватила пальцами кружку. — Как прошло твое свидание?
