- Погано это, - не согласился пират и занес руку для удара.
- Не надо! - я заслонила собой обездвиженного. - Умоляю, оставь его… Хотя бы один пусть живет.
- Нет, - пират поджал губы и гневно прищурился. - Отойди немедленно.
- Пожалуйста, пусть живет!
- Ты, что глухая или слепая? - мужчина указал рукой на место боя, где догорали факелы. - Не слышала, что он тебе говорил?
- Слышала, видела…
- Он очнется и догонит нас!
- Но видеть сможет лишь через три дня, - сказала, отчаянно желая сохранить жизнь хоть одному.
Ыго не желал ничего слышать, сжав в руке кровавый нож, он взглядом прожигал поверженного беглого:
- Догонит.
- Да, если даже догонит, - не выдержала я его упрямства и прошипела, - меня рядом с вами уже не будет… убьете его, как посчитаете нужным.
Я медленно поднялась и отошла, как вдруг бесек тихо ответил:
- Это мы еще посмотрим.
И хруст шеи неподвижного мужика поставил точку в нашем споре.
В ту ночь я не спала, и в следующую тоже. Не могла. Мерещились тела убитых, слышались их крики, просьбы о помощи… Явственно видела на своих руках кровь, чувствовала ее вязкость, запах, вкус. И не могла есть. Ыго неоднократно предлагал выпить вина, которое он предусмотрительно взял с собой, а я отказывалась. Нет ему больше веры, нет и не будет. И он с каждым часом злился все больше, прожигая тем же взглядом, каким смотрел на беглеца.
Странно, но теперь я видела его насквозь и могла с уверенностью сказать, что все беды, происходящие вблизи наших мест ночевки, его рук дело. Своеобразный отвлекающий маневр, жестокий, но продуманный. Ведь лицо знаменитого пирата Ыга Горера Отту знали в Даккартии все, кто умел читать. Потому что Табир IV слыл не просто Гневным королем, но еще и злопамятным, и камни с гравюрами преступников были у старост даже самых глухих деревень. Хорошее решение для поисков скрывающихся преступников и отщепенцев. За прошедшие годы поймали всех, кто был отмечен рукой гравера после войны, один лишь этот остался на свободе. Теперь-то хоть понятно, почему.
***
На третью ночь после побоища мы въехали в празднично украшенную деревушку. Маленькие тихие улочки освещают многочисленные факелы, простые глиняные домики с деревянными крышами украшают живые цветы, через улицы перекинуты сотни тоненьких белых ленточек. Сразу видно, здесь справляют праздник невестиной нежности - Нанан-Риби. Еще одна древняя традиция, позволяющая девушкам и парням знакомиться по воле «судьбы», хотя тут, как и в Черхи можно рассчитать свою удачу. Домам, где проживает девица на выданье, староста тайно присуждает название цветка. Парням же суждено наугад выловить нераспустившийся бутон, который укажет на дом избранницы.
Бывает так, что по тихому наущенью старосты все дерутся за ирисы или маргаритки, выхватит кто-нибудь из рьяных цветок в пылу драки и бежит к дому местной красавицы. Позовет ее, как требует того обычай с родными девушки раскланяется, а она навстречу выйдет и венком ромашек на голове. Значит, прогадал парень, и не с ним она до зари на лодке плавать будет, а с дарителем ромашки, если таковой к ее дому прорвется.
Я с тревогой смотрела на довольные лица местных жителей. Кого теперь Ыго отравит, чей дом или сарай подожжет, кому испортит праздник? Посмотрела на него и вздрогнула.
- Что Ари? - он улыбнулся. - Ты хотела что-то сказать?
- Да… не травите сегодня никого, вас не узнают, и незачем отвлекать население пожаром.
- Все сказала?
- Все.
Я не отвела взгляда от его холодного прищура, но сжалась внутренне, когда он прицыкнул и прорычал:
- Тогда помолчи.
Ыго заказал две малые комнаты на постоялом дворе под странным названьем «Волчья шкура». Намек на моего покровителя или простое совпадение? Чтобы это ни было, сегодня я решила отдохнуть, отринуть тревоги и погрузиться хоть в кратковременный сон. Еды и воды в этот раз взяла, но есть решила в своей комнате, а от добросердечно предложенной ванны отказалась. Еще не хватало, чтобы ко мне во время купания пират заглянул. С него станется заявить, что пришел он на запах моря. Нет, пока я с ним в разные стороны не разъедусь, ничего с себя не сниму, ни тяжелого пояса, ни плотного жилета с металлическими вставками. Я поднялась в свою комнату, ставни закрыла и сундук придвинула к двери, чтоб гость непрошенный войти не смог. Поела, кое-как мокрой тряпкой обтерлась и, намочив занавеси остатками воды, легла. С улицы сквозь щели дул теплый ветерок и в комнате из-за постепенно высыхающей ткани стало свежее.
