— Переживу.
Влад не спешил обгонять его — слишком подходящий момент для разговора. Мальчик чуть усмехнулся про себя: ну и ну, кто бы мог подумать, что он начнет вмешиваться в чужие дела.
— Вы чего с Лешкой все собачитесь?
Славка дернул плечом и едва успел подхватить соскользнувшую лямку мешка.
— Мы не собачимся, — холодно возразил он.
— Ну, дуетесь. Разница-то?
— Вообще-то, это не твое дело!
— Угу, — кивнул Влад. — Не мое. Но чего вы как два младенца? Отдавай мои игрушки и не писай в мой горшок.
— Да не дуемся мы! — разозлился Славка. — Точнее, я не дуюсь.
— А он?
— Блин, ну у него и спроси!
— А сам? Язык отвалится? Тем более, это не мое дело.
— Слушай, отстань от меня, а?
Влад хмыкнул и отстал.
…Вода кончилась чуть позже сухарей — на один привал. «Это — финиш», — думал Влад, с трудом переставляя ноги. Меч, висевший на поясе, стал казаться непомерно тяжелым. Влад попробовал заикнуться, мол, зачем в этом мертвом Лабиринте оружие, не бросить ли его? Рик со Славкой наорали так, что мальчик тут же выбросил из головы идею «забыть» меч на привале. Тренировки сами собой прекратились — берегли силы.
После одной из ночевок Алька отказалась вставать:
— Отстаньте от меня! — расплакалась она. — У меня голова раскалывается.
— Приехали! — разозлился Влад.
— Алька, — нерешительно позвал Славка, — ну, надо идти.
— Куда?! — вскинулась та. — Может быть, тут вообще нет выхода! Или мы давно свернули не туда! Это бессмысленно, понимаете?!
Влад промолчал, потому что сам давно уже думал то же самое. Но сказать боялся — словно, произнесенные вслух, слова обретут вес и станут неизбежной правдой. Славка открыл было рот, но его одернула Сима:
— Давайте отойдем.
Влад поплелся за всеми.
— Ну? — поинтересовался Славка, присаживаясь у стены в отдалении от Альки.
Сима помялась, что было для Влада удивительно, вот уж не ждал от нее сомнений.
— Алеша, сходи, пожалуйста, к Альке и попроси ее встать.
— Это и есть твоя гениальная идея, из-за которой мы в дальний угол поперлись? — раздражение не отпускало Влада.
— Точно, — невозмутимо кивнула Сима.
— Почему я? — растерялся Алешка.
— Ну, тебе трудно, что ли? — фыркнула Сима.
Владу показалось — несколько наигранно, лишь бы не отвечать на вопрос.
— Да нет...
— Ну вот и сходи!
— Да почему я-то?
— Тьфу! По второму кругу пойдем?
— А что я ей скажу?
— Тебе слова на бумажке написать? — уже не в шутку рассердилась Сима.
— По-моему, он ее боится, — буркнул Влад.
— По-моему, тоже, — согласилась Сима.
— Да ладно, я уже пошел. Ну почему я?!
…Альке было все равно. Даже страх пропал. И когда затихли голоса ребят, она не повернула головы, чтобы взглянуть, куда они ушли. В виски словно вкручивали шурупы, сухой язык никак не мог устроиться во рту, а биение пульса набатом отзывалось в голове. Именно из-за него Аля не услышала, как кто-то к ней подошел и сел рядом. Только когда ее потрясли за плечо, она открыла глаза.
— Вставай, — попросил Алешка.
«Зачем?» — хотела спросить Аля, но язык не шевелился. Алешка понял и так:
— Мы обязательно выйдем. Ты только встань, а?
Звук вдруг исчез, хотя мальчик что-то говорил — Аля видела это по движению губ. Мир, лишенный голоса, оказался совсем другим, без запахов и чувств. Это слегка испугало Альку. Она мотнула головой, и тишина исчезла.
— ...Алька, ну, пожалуйста.
Вместе со звуками вернулись и ощущения: холодного камня под спиной, усталости и боли в висках. Алешка замолчал. Откуда-то донесся голос Влада, но слов Аля не разобрала. Она рассматривала Алешкино лицо — так близко девочка его видела, только когда мазала ему рассеченную кожу на скуле. Грязное, худое, со следами от заживших ссадин, с потрескавшимися сухими губами, оно не было красивым, как когда-то казалось Альке. Заболели пальцы от невозможности погладить это лицо. Алешка наморщил лоб, явно придумывая, что же еще сказать. Девочке очень хотелось, чтобы он еще поуговаривал, но боль в пальцах стала просто невыносимой, куда там шурупам в висках!
Она села:
— Да, я сейчас.
…Шли по узкому туннелю, где-то даже приходилось протискиваться боком, и Аля боялась, что тут они и застрянут. На предыдущей развилке Рик категорически отказался сворачивать под ухмыляющуюся жабу, и сейчас не хотел возвращаться. Але было наплевать и на жабу, и на его предрассудки. Хотелось лечь — шли уже давно.
