— Хорошо. Но сначала я попробую свои методы. Будет справедливо, не так ли? Заодно и сравним.
Ведун обидчиво поджал губы, покосился на плети:
— Ваше право. И кого возьмете?
— По-честному — того же, кого и ты.
Славка пошевелил за спиной связанными руками.
— Сволочь, — сквозь зубы бросил Алешка. Он смотрел на тэма так, словно зубами мог перекусить ему сонную артерию — дали бы только добраться до горла.
Ратник дернул Славку за плечо:
— Пошел.
Рука онемела. Хорошо еще, что серебристый хищник укусил за левую, и Сима могла держать меч. Вот только воевать бы не получилось, сил не осталось. Начался озноб, девочку мутило и один раз вырвало желчью. Приступ измотал, и беглянка с трудом поднялась.
Лес стал редеть, так обидно не дойти совсем чуть-чуть. А река близко, если, конечно, слух не обманывает, подсовывая столь желанную галлюцинацию. Сима взглянула на опухшую руку с воспалившейся раной — она уже догадалась, что укус ядовит. Только бы не брякнуться в обморок, дотянуть до Травчего леса. А там вылечат, ведуны у них хорошие. За себя девочка не боялась, было страшно промедлить из-за друзей.
К реке она вышла, когда солнце поднялось и высушило росу. Тэм Аскар говорил про Западные ворота, значит, ей вверх по реке. Брод должен быть заметен, им многие пользуются, так что не пропустит.
Сима оторвала и второй рукав, намочила ткань в воде и обтерла лицо. Потом завязала голову мокрым лоскутом — так было легче, тошнота чуть отступала, — и потащилась вдоль берега.
Брод она не заметила. Если бы ее не окликнула стража, так и прошла бы мимо. Четверо всадников как раз ехали со стороны Отин-града и очень удивились, увидев вооруженную раненую девочку.
— Кто такая?
— Мне нужен сотник Аскар, — Сима опустилась на землю и прижала к груди ноющую руку.
Тошнота подкатила к горлу. «Только бы не вырвало», — сглотнула она. Горечь застряла пробкой, не пропуская воздух. Сима с всхлипом попыталась вдохнуть, и потеряла сознание.
…Уже дважды заново наполняли ведра. Лужа выползла из-под навеса и медленно высыхала на солнце. Факел, упавший в воду, намок и погас.
Ратник пинком сбросил Славку со скамьи, и тот застонал, упав на иссеченную плетьми спину.
— Ну как, будет записка? — тэм остановился в полуметре, не желая ступать в раскисшую землю. Глянул брезгливо на измученного мальчика.
— Да пошел ты, — пошевелил пленник разбитыми губами. Его начали избивать сразу двое, целя под ребра, и дальнейшие слова перешли в стоны.
Ребята сидели у стены напротив. Влад втянул голову в плечи, жалея, что не может заткнуть уши связанными руками. Звуки ударов и крики от боли ввинчивались в голову, отзывались тошнотой и головокружением. Еще в самом начале допроса подручные тэма отодрали присохшую к ране повязку и сыпанули соли на рассеченный бок. Славка тогда закричал так, что Влад был готов пробиться сквозь стену, только бы не слышать этого. А потом попробуй смолчи, когда режут по живому или факелом в бок тыкают. Влад каждый раз все сильнее вжимался в камень.
Аля же больше смотрела на Алешку: взглянуть на Славку страшно, так страшно, что в глазах темнеет. А понять, что происходит, можно и по лицу его друга. Боль отражалась, словно в зеркале. Каждый удар — как по Алешке били. У девочки голова шла кругом, и она не понимала порой — кого же из них мучают.
Когда пытку останавливали, Алешка закрывал глаза. Он знал, что сейчас произойдет: вопрос тэма и отказ Славки срывающимся от боли голосом. Было трудно не вмешаться, когда тэм приказывал мучить упрямца дальше, это могло только навредить. Вот и сидел с закрытыми глазами, напряженно прислушиваясь.
«А ведь их святой Вакк тоже не выдержал», — вспомнила девочка, когда Алешка откинул голову, прижимаясь к шершавой стене виском. Из-под волос вытекла капля пота и покатилась на щеку. Аля опустила взгляд. Выкрученные за спину руки связали крепко, так что веревка врезалась в кожу. Алешка рвал из пут запястья, словно пальцы прижигали огнем. Казалось, еще мгновение — и веревки поддадутся, и тогда мальчишка ринется на палачей, но узлы оказались сильнее ярости.
— Может быть, хватит? — не выдержал ведун. Лицо его отливало зеленым, и он уже не зевал, а подносил к носу какую-то травку, завернутую в лоскут. Тяжелый запах горелого мяса висел во дворе.
