— Я не хочу, чтобы об этом узнал князь, — Рик решился, спрыгнул с подоконника и сел на свое место к столу. — Допросит, и все. Будем молчать, поймет, что скрываем что-то важное. Тогда… — Рик чуть повел плечами. — В общем, подданные князя — это его люди, сделает, что захочет.
— Значит, грохнем? — Славка обвел ребят взглядом.
Никто не возразил. Талем кивнул, мрачно глядя на Рика.
— А князь все равно всех наизнанку вывернет, — буркнул Влад. — И головы поотрывает за то, что такую штуку угробили.
— Или наоборот, — усмехнулся Рик. — Лаборатория-то в Сизелии. Да и поздно будет. Жабье племя! И так повод всыпать будет: я же отказываюсь возвращаться. Узнает…
Ведун вскочил — кружка упала и покатилась со стола:
— Где вестница?
Птицы в комнате не было.
— Улетела? — предположил Влад, глядя на открытое окно.
— Нет, не могла. Ее наверняка забрал Атен, он же следит за нами по приказу князя! Так, побудьте тут, — ведун шагнул к двери.
— Я с тобой, — подскочил Рик.
Славка на всякий случай поднял с лавки меч и тоже пошел за ведуном. Следом встал и Алешка, а вот Алю Сима придержала за рукав.
Быстро шагая полутемным коридором второго этажа, ведун разъяснил:
— Я сразу подумал, что Ларс не отпустит нас без соглядатая. А уж проведать, кто именно — труда не составило. Кир, ну зачем бы я сказал это вам? Чтобы ты окончательно испортил отношения с отцом? Он и так все ведать будет — раньше или позже. — Они свернули на лестницу. — Я бы и сейчас молчал, не откажись ты возвращаться. Не след князю сейчас об этом знать.
Вчетвером спустились в зал. Славка взглядом тут же нашел ратников: Филат и Тимс составили пару двум местным стражникам и самозабвенно резались в крапп. Филат задумчиво смотрел в карты, а Тимс от азарта возил локтями по столу.
— Что-то случилось? — Пожилой ратник вскинул глаза, стоило ребятам приблизиться к столу.
— Да так, прогуляться захотели, — ответил Талем.
Филат понимающе скользнул взглядом по Рику:
— Только далеко не забредайте, темнеет, — он с одобрением покосился на Славкин меч.
— Не будем. А Атен где?
— На конюшню пошел, — Филат шлепнул по столу картой с ухмыляющейся зубастой рыбой. Судя по тому, как поскучнел сидящий напротив стражник, игра складывалась в пользу Семиречья.
Скрипнуло под ногами широкое крыльцо. Испуганно слетел со ступенек пацаненок лет восьми, глянул на вышедших и полез под крыльцо. Он был одет слишком легко для ветреной ночи, видно, и этот хозяин экономил на одежде рабов.
Утоптанная тропа подбегала к кованым воротцам, огибала трактир вдоль левой стены и упиралась в ворота конюшни. Тусклый, горевший вполсилы шар на косяке освещал небольшой пятачок перед входом.
Ведун потянул створку — та легко поддалась, открывая кромешную темноту, царившую в сарае. Славка прислушался: слишком тихо, людей не слышно. А конюх? Еще не поздно, в зале полно посетителей, а он ушел и оставил ворота незапертыми? Мальчик выбросил руку, преградив Талему дорогу. Хорошо, что Рику не надо ничего объяснять — княжич тоже насторожился, — а Алешка доверяет без вопросов.
— Я первый, — Славка вытащил нож; в темноте в незнакомом помещении не очень-то мечом помашешь.
Осторожно шагнул через порог: в тепло, в облако знакомых запахов и звуков конюшни. Сразу же прижался спиной к левому косяку, осторожно завел руку, нащупывая шар. Когда тот разгорелся, резко шагнул еще левее.
Свет залил конюшню; недовольно всхрапнул конь в ближайшем стойле. У него был повод раздраженно коситься на людей: мало, что глаза слепят, так еще один повис на перегородках, почти уткнувшись головой в ясли, и пахнет кровью. В спине конюха торчал нож, заведенный под левую лопатку: удар смертелен, можно и не проверять.
— Заходите, — громко сказал Славка. Убийцы ушли давно: кровь успела подсохнуть.
Мальчик шагнул дальше, туда, где были их лошади. Под ноги попался желтый комочек, ярко выделявшийся на утоптанном черном полу. Славка присел на корточки, одной рукой оперся о землю, другой тронул перья.
— Вестница, — пояснил подошедшему Рику. Тот наклонился:
— Голову ей свернули.
Славка встал — и с удивлением глянул на свою руку: пальцы измазаны кровью. Пригляделся внимательнее: рядом с закрытой дверкой пустого стойла земля была чуть темнее и словно бы сырая.
