Риктор, внимательно изучавший склон, ткнул пальцем в темное пятно:
— Там пещеры. Лучше переночевать в одной из них.
Лера бы согласилась остаться и на этом плато, пусть и маленьком, продуваемом всеми ветрами, так она устала. Но дайарена согласно кивнула. Девочка неприязненно покосилась на белую накидку, ярко выделявшуюся в темноте.
Воины горного племени рассыпались по склону, разыскивая удобный путь к пещерам. Ловко прыгали по камням, умудряясь точно выбирать место приземления в сгущавшейся темноте. Может, они видят, как кошки?
«Как быстро темнеет!» — удивилась Лера, поднимая голову. Звезды исчезали, словно на небо натягивали черную глянцевую пленку. Похолодало, и из долины ударил плотный поток ветра. Мгновенно пробрало до костей и пахнуло снегом. Девочка растерянно посмотрела на ребят и увидела, как изменился в лице Славка.
Сима бросила ему, очень резко:
— Успокойся! Это не Лабиринт!
Мальчик кивнул, но продолжал напряженно вглядывался в долину. Талем тоже встревожился, только дайарена и паж остались спокойны. Женщина даже не подала своим воинам знака вернуться. Пробормотала, поймав вопросительный взгляд Талема:
— Говорили же — мертвая земля.
Путники торопливо вытащили теплые плащи из седельных сумок. Лера закуталась, потерлась щекой о плотную шерстяную ткань. Улыбнулась: словно повторяя ее движение, лошадка толкнулась мордой в спину. Ладно, коль дайарена не испугалась, то и нам нечего, решила девочка. Вон уже и глаза привыкли к темноте. Или чуть посветлело?
Аля сдавленно охнула: плато заливал серебристый свет. Лера же впервые изменила своей привычке чуть что, цепляться за косу — рука замерла, не дойдя до волос. На глянцево-черном небе появился полупрозрачный серебристый шар, сбитый из мельчайших светящихся капелек. Шар менял форму, словно невидимая рука забавлялась с ним, как с куском пластилина. Появились впадины, бугорки, вытянулись два тонких гибких уса — и вот уже над долиной возникла гигантская морда дракона. Трехмерная, осязаемая до мельчайшей шероховатости на приплюснутом носу. Лоб, рельефный, в шишках, покрывали плотные чешуйки. Они ресницами-щитами вздымались над глазами — круглыми, с узкими черными щелями значков — плотно обхватывали виски и смыкались под пастью. Острые, высоко расположенные уши заканчивались пушистыми кисточками, словно у рыси. Губ почти не видно — пасть казалась просто неровным шрамом. На жилистую шею, наверняка длинную в оригинале, серебристого тумана не хватило, она почти сразу становилась полупрозрачной, таяла, исчезала.
Картинка получилась завораживающая, и Лера чуть слышно выдохнула, полуоткрыв губы. Успокаивало то, что лошади не заволновались и словно бы вообще не видели развернувшегося представления. «Красиво», — хотела сказать девочка, но в этот момент острое драконье ухо дернулось, размазывая кисточку в облако. Огромные глаза пришли в движение. Их на мгновение прикрыло пластинами-веками, и вот уже узкие зрачки уставились на путников.
Так мог смотреть старец, попробовавший в своей жизни все и после еще тысячу лет наблюдавший, как падают песчинки в часах. Выскальзывают из верхней колбы, летят вниз и ударяются о груду упавших раньше. Монотонно, одинаково, размеренно. Смотреть на них не так уж интересно, но нет никакой разницы между текущими реками, извергающимися вулканами, строящимися домами, горящими городами, рождающимися детьми — и полетом одной песчинки. Перенести такой равнодушный взгляд было невозможно, лучше ненависть или злоба, чем вот такая безжизненная пустота. Перехватывало дыхание, хотелось лечь на камни, закрыть глаза и больше ничего не чувствовать.
Лера вскинула к лицу руки с растопыренными пальцами, обманывая саму себя: вроде бы и закрылась, а вроде бы и видно. Драконий взгляд не отпускал, узкий черный зрачок казался ущельем, всасывающим испуг, желание убежать, последние крупинки самосохранения.
Ближе всех к фантому оказался Влад. Поймав взгляд, мальчик сел на землю, сложил руки на коленях и уставился в небо.
Ведун бросил повод, оставив смирно стоявшую лошадку, и побежал к Владу. Призрачная голова моргнула — на мгновение пробился сквозь муть равнодушия испуг — и снова уставилась на людей. Талем с силой толкнул мальчика в плечо, так, что тот упал, и крикнул ему, словно на перевале гремел гром:
