Купец кряхтел и недовольно пил пиво. Больше у Леры не было повода тут оставаться, и она с сожалением вышла из столовой. Сразу за дверью прислонилась к стене. Детей, значит. В этом доме их только трое. Что же это? Снова какая-нибудь гадость судьбы? Или то, о чем она старалась даже не вспоминать в последнее время — у сбежавших все получилось. «Спокойно!» — Лера по привычке потянула себя за косу. Кому еще в этом мире могут понадобиться именно они? Только друзьям или тем, кто знает об их происхождении. Но вряд ли Дарл будет трепаться, слишком уж быстро и торопливо обстряпана сделка. Михан мертв. Ласк, по пьяни? Угу, делать ему больше нечего, кроме как про своих рабов рассказывать. Да и много ли дошло до его проспиртованных мозгов? Тот дрид, который их сюда перебросил? И вовсе странно — нужны были бы, сразу не отдал бы Дарлу. Нет, кроме ребят, некому. А Повил — жаба, видно, хорошие деньги просит. Есть ли такие у друзей?
До вечера Лера маялась: говорить Маше или нет. Если она ошиблась, то зря обнадежит. Но так все хотелось обсудить! Подруга решила все сама:
— Ну что случилось? — девочка сидела с ногами на лавке и пятерней причесывала влажные после мытья волосы.
Дверь была открыта, и Лера неприязненно покосилась через коридор. С тех пор, как погиб Костя, Антон никогда не закрывал комнату, в которой остался один. Лера подозревала, что ему просто страшно. Девочки же затворяли дверь обязательно, но только на ночь. Вроде и прошли давно дожди, но все равно плесень не сходила с деревянных ножек, неприятно пахло затхлой сыростью, вот и проветривали по мере возможности. Даже если Лера будет говорить тихо, Антон все равно услышит. Ну и пусть. Все-таки его это тоже касается.
Лера старалась рассказывать только о том, что слышала, умолчав о своих рассуждениях. Маша не перебивала и, когда рассказ закончился, помолчала пару минут. Потом подняла на подругу сияющие глаза:
— Они вернулись! Вернулись! — у нее даже веснушки светились.
— Маша, — осторожно начала Лера, — это только предположение.
Та замотала головой, так, что мокрые прядки ударили по щекам:
— Да ты же сама так думаешь! Кому мы еще нужны?!
Возражать было бессмысленно — Машка просто не услышит.
Когда Лера встала, чтобы закрыть на ночь дверь, ее окликнул Антон:
— Поговорить надо.
Она бы не пошла, но ведь у него хватит наглости войти к девочкам — вон как смотрит. А при Маше разговаривать не хотелось.
Девочка нехотя зашла к Антону, остановилась у косяка. Мальчик подошел, резко закрыл дверь, толкнув Леру в спину. Та пожала плечами и присела на лавку — раньше на ней спал Славка. Намотала косу на руку, гляну на Антона.
— Нас хотят выкупить?
— Ты же слышал.
Он тяжело опустился на лавку напротив.
— Ты вот что… Про Костю рассказывать будешь?
Лера не ответила: зачем подтверждать очевидное.
— И про меня, да?
Снова молчание, только потянула себя за косу.
— Ты лучше про меня не говори, поняла?
Девочка встала и пошла к двери. Бессмысленный разговор.
Антон выставил в проход ногу:
— Не надо. Про себя же ты не все расскажешь.
Лера глянула на него удивленно.
— Ну, что Вилл тебя хотел того… Не будешь же рассказывать? Никто не знает, успел он или нет.
Девочку аж тряхнуло от омерзения. Антон довольно кивнул и продолжил:
— Так вот, расскажешь про меня, я все про тебя выложу. Что Вилл тебя изнасиловал, и у тебя крыша поехала. Жалостливо так расскажу. И что ты меня просила у тебя первым быть. Я даже покаюсь, скажу, мол, у меня дома девчонка осталась, люблю ее страстно, изменять не хочу. Вот дурак и скотина, но такая любовь, что не смог. А ты, скажу, меня теперь ненавидишь, вот и вбила себе в голову идиотские мысли. Я честно звал Ласка, а ты со своей поехавшей крышей нашла крайнего, конечно же — меня.
— Все? — бросила Лера.
— Так мы будем обоюдно молчать?
— Есть еще Маша. Чем ее шантажировать будешь?
— Ну, уж сразу и шантажировать! А Машка все равно тогда не соображала, а ты ей ничего не говорила. По ней же видно.
Лера перешагнула через вытянутую в проход ногу, но Антон схватил ее за руку:
— Нет уж, ты ответь! Мне сразу начинать жалеть тебя? А то я ждать не буду!
