Сталинский 37-й. Лабиринты кровавых заговоров - страница 97

».

Для этого он видел только один путь – научить крестьянина работать по-новому. «Наши машины и тракторы, – говорит он, – используются теперь плохо. Земля наша обрабатывается неважно».

Сталин не упрощал, когда указывал: «Чтобы стать колхозникам зажиточными, для этого требуется только одно – работать в колхозе честно, правильно использовать тракторы и машины, правильно использовать рабочий скот, правильно обрабатывать землю, беречь колхозную собственность».

Однако эти простые почти азбучные истины крестьяне, во всей своей массе, еще не в силах были принять; «кулак–частник» еще жил в подсознании большинства крестьян – даже бедных. В это время полуграмотное население села не могло сразу освободиться и от влияния «бывших». Белых офицеров, служителей культа, бывших управляющих помещиков, эсеровской и петлюровской интеллигенции, буржуазно-националистических элементов, противодействовавших советизации деревни.

Проникая в колхозы в качестве счетоводов, завхозов, кладовщиков и бригадиров, а нередко и руководителей правления, эти люди осуществляли саботаж хлебозаготовок. Они портили колхозное имущество, ломали трактора и комбайны, разлагали дисциплину, расхищали колхозное добро, особенно зерно, мясо, молоко, шерсть. Эти люди организовывали «воровство семян при севе, воровство зерна при уборке и обмолоте, сокрытие хлеба в тайных амбарах», втягивая в такие действия рядовых колхозников.

Мириться с таким положением было нельзя. С целью проведения кадровой чистки сельских парторганизаций и укрепления влияния власти в январе 1933 года, в качестве временных чрезвычайных органов, в МТС и совхозах были созданы политотделы. Их задачей являлась решительная борьба с расхитителями колхозной и совхозной собственности, рвачами и лодырями, с небрежным и недобросовестным отношением к скоту, технике и инвентарю.

Однако, призывая политические отделы «предупреждать и вести борьбу против нарушений и извращений решений партии и правительства», Сталин выступал «против применения голого администрирования». Выход в решении задач он видел в наведении порядка и повышении культуры села, «при условии всемерного улучшения и укрепления организационно-хозяйственного руководства... развертывании широкой политико-воспитательной работы среди колхозников».

Впрочем, это отвечало и стремлениям самих сельских жителей. Собрания и совещания, пропагандистские лекции, связанные с деятельностью колхозов, делали жизнь осмысленной, побуждали людей к самовыражению. Общественной жизнью становилась уже сама совместная работа многих людей, она вносила в жизнь разнообразие, делала ее более интересной и насыщенной.

Новая жизнь была ярче, чем старая. Даже при том примитивном уровне культуры, в котором тогда находилась деревня, она жадно стремилась к новому. Особенно это увлекало молодежь. Культурному росту способствовало и появление сельской «интеллигенции» в числе работников машинно-тракторных станций, школ, медицинских пунктов, библиотек и клубов. В деревню пришли электричество и радио, но главным для молодежи стало то, что она получила возможность попасть на учебу в город. Это открывало новые перспективы.

Впрочем, даже высылка кулаков не становилась акцией по их физическому уничтожению. В места поселения их отправляли с имуществом и скотом, их не лишали шанса на обустройство новой жизни. По прибытии они получали наделы земли и возможность строительства жилья. Можно даже сказать, что это стало своего рода продолжением столыпинской реформы, направленной на освоение уральских и сибирских просторов.

Согласно информации журнала Российской академии наук «Социологические исследования», на спецпоселения за время коллективизации было выслано 381 026 семей. Правда, не все «целинники» добрались до места. Нет, они не умерли с голода. Из числа высланных с 1930-го по 1 января 1932 года 480 тысяч кулаков по пути бежали.

В книге о Беломорско-Балтийском канале, написанной авторским коллективом журналистов-евреев, говорится: «В Медвежьей горе выгружаются с имуществом, с семьями, с коровами и курами спецпереселенцы