Однако вернемся к коллективизации. Сталин не забывал о деревне. Уже после описанных выше перестановок, накануне его отъезда в отпуск, 2 августа ЦК ВКП(б) принял постановление «О темпах коллективизации и задачах укрепления колхозов».
Реформа деревни продолжалась, и казалось бы, деловые планы и конкретные шаги Сталина должны были встретить поддержку всех слоев общества. Но этого не произошло. Именно в наиболее трудном для страны 1931 году оппозиция активизировала свою деятельность. В это время в претендентах на действующую роль в политике недостатка не было. И все-таки главным противником Сталина оставался Троцкий. Переполненный злобой и томившийся от безделья «в заграницах», он не оставлял надежд на триумфальное возвращение в страну; «демон в галифе» и «патриарх бюрократов » вновь начал собирать силы.
Еще с июля 1929 года Троцкий стал издавать за рубежом «Бюллетень оппозиции», переправляя его в СССР. «Члены партии, – пишет Исаак Дойчер, – возвращавшиеся из загранкомандировок, особенно сотрудники посольств, контрабандой привозили «Бюллетень» и распространяли среди друзей». Читать его украдкой стало такой же модой, как позже упоенно набрасывались на самиздат. Упрочивалась и обратная связь. За границу шли письма и даже посылки. Имена их авторов появлялись под статьями и «тезисами» в «Бюллетене оппозиции».
Однако решающую роль в дальнейшем развороте и перипетиях судеб многих людей сыграло почти непримечательное событие. 30 мая 1931 года в торговом зале одного из берлинских универмагов встретились два человека. Одним из них был командированный из СССР в Германию Иван Никитич Смирнов. Вторым – сын и правая рука Троцкого – Лев Седов.
Выходец из крестьян Рязанской губернии И.Н. Смирнов, безусловно, являлся колоритной фигурой. Но его неизменной страстью, своеобразным хобби являлась организация подполья. Это благодаря ему во время Гражданской войны Тухачевскому удалось прослыть «покорителем Сибири». Дело в том, что еще до подхода 5-й армии, догонявшей откатывающихся на восток белых, Смирнов предварительно «организовывал захват городов партизанскими отрядами».
Пожалуй, попади Смирнов в рай, то и там появилось бы хорошо законспирированное широкое подполье. Но оказаться в раю ему было не суждено. Хотя бы потому, что Смирнов становился неизменным участником всех оппозиций. В 1923 году он подписал «Заявление 46», в 1927 году – «Заявление 83»; в результате в этом же году XV съезд исключил его из партии. Правда, в октябре 1929 года он заявил, что «порвал с троцкизмом». Поэтому в мае 1930 года его восстановили в ВКП(б) и назначили управляющим «Главтрансмашстроя».
Но, командированный летом 1931 года за границу, в Берлин он приехал уже в качестве начальника строительства Горьковского автозавода. Активный троцкист и участник оппозиции Смирнов, как свидетельствовала его жена (тоже непримиримая троцкистка А.Н. Сафронова), перед отъездом якобы сказал ей, что «он не хочет встречаться с Троцким». Возможно, старый подпольщик и убежденный оппозиционер предчувствовал те последствия, которыми обернется для него такой контакт.
Однако давно известно, что благими намерениями выстлана дорога в ад. Впрочем, может быть, приехав в Берлин, он действительно не пытался восстановить утерянные связи и его отыскал сам сын Троцкого Лев Седов. Как бы то ни было, но такое свидание состоялось.
Участникам встречи было что рассказать друг другу. Сообщив Смирнову о деятельности Троцкого за границей и выслушав информацию о положении дел в СССР, Седов требовательно заявил, что «нужна решительная борьба с руководством в лице Сталина путем насильственного устранения его...».
И договор с сыном Иудушки Троцкого был заключен. В троцкистской истории Смирнову предназначалась роль змея-искусителя, предлагавшего будущим «жертвам» репрессий досыта насладиться запретным вкусом райских ягод из сада Троцкого. Может быть, судьбы многих людей сложились бы по-другому, если бы Смирнов, этот еще совсем не пожилой 53-летний любитель острых ощущений, ближайший соратник Зиновьева, проявил благоразумие и ограничился приятным свиданием с сыном буйствующего эмигранта. Но кураж победил.
