Однако зуд политической борьбы все больше побуждал к действиям Зиновьева и Каменева. В начале 1925 года они предприняли попытку убрать Сталина с поста Генерального секретаря, предложив ему вместо Троцкого возглавить Реввоенсовет. Но началось с того, что, обвиняя ЦК и в первую очередь Сталина в примиренческом отношении к Троцкому, азартная парочка стала требовать исключения последнего из Политбюро. Это не было лишь попыткой свести счеты за статью «Уроки Октября». Они действительно ненавидели его.
Расхождения с Троцким существовали и у Сталина. Они основывались на различии позиции политической линии в стране. Отступление нэпа не принесло разрешения проблем. Извечный вопрос «Что делать?» не терял своей актуальности. Действительно, что? Ждать мировой революции? Или же в надежде прорыва на Западе строить «капиталистическую» республику?
У Сталина не было таких колебаний. Он уже все обдумал. Он имел свой взгляд на дальнейшее развитие государства, предложив курс «на построение социализма в одной стране». Иной взгляд был у Троцкого. В статье «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов» Сталин процитировал слова из работы Троцкого «Программа мира», где говорилось: «Подлинный подъем социалистического хозяйства в России станет возможным только после победы пролетариата в важнейших странах Европы».
Увязывая эту мысль со своей позицией, Генеральный секретарь указывал на неверие автора публикации в возможности и силы Советской страны. И это неверие, делает логическое заключение он, ведет Троцкого к пораженчеству: «Так как победы нет еще на Западе, то остается для революции в России «выбор»: либо сгнить на корню, либо переродиться в буржуазное государство».
Истоками этого психологического неверия Сталин назвал идейную позицию своего оппонента и заключил: «Теория «перманентной революции» Троцкого есть разновидность меньшевизма». Однако Генсек не присоединился к требованиям Ленинградского губкома, возглавляемого Зиновьевым, о выводе Троцкого из Политбюро.
Он возражал в отношении применения «крайних мер», но в его позиции не было лукавства политикана, протаптывающего дорогу к власти. Мотивы, которыми он руководствовался, носили совершенно иной характер. Позднее на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК, состоявшемся летом 1926 года, он признал: «Я был противником снятия Троцкого с Политбюро, я занимал тогда место не на крайнем фланге... а на умеренном... Я отстаивал его оставление в Политбюро, отстаивал вместе с большинством ЦК – и отстоял... Во всяком случае, я старался учесть указания, данные мне Лениным в отношении Троцкого (курсив мой. – К. Р.), и я принимал все возможные меры к тому, чтобы умерить пыл Каменева и Зиновьева, требовавших исключения Троцкого из Политбюро».
Сталин действительно делал все для того, чтобы предотвратить возможность раскола партии, которого так опасался Ленин. По существу, длительное время он щадил своих противников, этих склочных и неудовлетворенных людей, прошедших с основателем партии определенный политический путь. Он добросовестно, почти скрупулезно, выполнял «Завещание» Ленина. И не его вина, что позже события завершились роковой развязкой. Сталина к этому просто вынудили.
Получив большинство в ЦК, Сталин ограничился смещением Троцкого с поста наркома по военным и морским делам. 26 января 1925 года наркомом и председателем Реввоенсовета СССР стал кандидат в члены политбюро М.В. Фрунзе. Его заместителем назначили Ворошилова. И хотя Троцкий остался в составе Политбюро, теперь он мог руководить только тремя комиссиями, входившими в ВСНХ, председателем которого был Феликс Дзержинский, но околовоенная карьера Троцкого завершилась.
Конечно, для тщеславного Лейбы Бронштейна последнее стало потрясением. Радзинский пишет, что после решения об отстранении с должности председателя Реввоенсовета «Троцкий произнес громовую речь и бросился к выходу. Он решил уйти, хлопнуть дверью. Но заседание проходило в Тронном зале дворца, дверь оказалась слишком тяжелой. Получилось смешно – жалкий человечек сражался с ручкой двери».
Военная реформа не окончилась сменой высшего руководства; 2 марта ЦК принял решение о введении в Красной Армии единоначалия, и приказом № 234 Реввоенсовет утвердил эту меру.
