Сталина раздражало, что крестьяне не желают продавать государству зерно задешево. А государственные закупочные цены становились все меньше рыночных. В 1928 году они были уже вдвое ниже! Сталин объяснял отказ отдавать зерно за бесценок антисоветскими настроениями в деревне. Цель насильственной коллективизации — не только забрать зерно, ничего за него не заплатив; колхоз — это инструмент полного контроля над деревней.
Партийные секретари по всей стране устроили соревнование: кто скорее добьется стопроцентной коллективизации. Зерно начали отбирать у тех, у кого оно было, то есть у справных, успешных, умелых хозяев. Их назвали кулаками и, по существу, объявили вне закона. Сначала предполагалось выселить их на худшие земли и отобрать «лишнее». Председатель ЦИК СССР Михаил Калинин объяснил, что делать с кулаками:
— Выселять на отдельные участки с плохими землями и отчуждать у них лишние орудия производства.
Одним из исполнителей этой политики стал будущий глава партии и государства Леонид Ильич Брежнев. После окончания техникума в 1927 году он получил назначение землеустроителем на Урал, в Бисертский район. Задача Брежнева состояла в том, чтобы передать земли, отобранные у кулаков, беднякам. Опыт этих лет позволил ему впоследствии уверенно говорить, что он знает сельское хозяйство и проблемы деревни.
«При нарезке пахотных земель и луговых участков, — говорилось в мемуарном очерке “Чувство Родины”, написанном от его имени, — мы последовательно проводили классовый принцип, стремились ограничить, потеснить к худшим угодьям кулака и помочь бедняку».
В 1929 году Леонида Ильича поставили заведовать земельным отделом, потом утвердили заместителем председателя райисполкома Бисертского района. В начале декабря он выступал на пленуме районного комитета партии:
— Лучшие земли мы передали бедняцкой и лучшей части середняцкой части населения. Мы должны представить все возможное бедноте, чтобы эти земли были засеяны. Особенно внимание должно быть обращено в распределении кредитов бедняцким группам, которые организованы…
Организаторов колхозов напутствовали такими словами:
— Если в порученном вам деле вы перегнете и вас арестуют, то помните, что вас арестовали за революционное дело!
Крестьяне сопротивлялись ограблению, восставали.
На пленуме ЦК в 1928 году Николай Иванович Бухарин, тогда еще член политбюро и главный редактор «Правды», заговорил о массовых выступлениях крестьян против насилия над ними.
— Кем это отрицается? — пренебрежительно заметил нарком по военным делам Ворошилов. — Кого ты убеждаешь?
— Я не знаю, кем это отрицается, — ответил ему Бухарин, — но только знаю, что сам я об этом узнал лишь вчера… Специально для этого дела потребовалось, чтобы я два дня в ГПУ просидел.
Государственное политическое управление — так называлось ведомство госбезопасности. Но сталинская гвардия наотрез отказывалась обсуждать крестьянские беды.
— За что вы его посадили в ГПУ? — веселился Станислав Викентьевич Косиор, хозяин Украины.
В зале — радостный смех. Шутника Косиора в 1939 году расстреляют…
— За паникерство, — с удовольствием ответил глава чекистов Вячеслав Рудольфович Менжинский.
Опять смех…
Кулаков насильственно выселяли из родных мест. Заодно их просто ограбили — забрали все имущество, запретили снимать деньги со своих вкладов в сберегательных кассах. Все ценности, деньги и зерно отбирали. Но этого оказалось недостаточно: партийная пропаганда превратила кулаков в прирожденных убийц и негодяев.
30 января 1930 года политбюро приняло решение «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». 60 тысяч глав кулацких хозяйств предполагалось посадить в концлагеря или расстрелять, а их семьи выслать. Еще 150 тысяч семей решили просто выслать. Но масштабы борьбы с кулаками превысили предполагаемые цифры.
«Я думаю теперь о кулаках, о титанической силе их жизненного гения, — записал в дневнике 5 февраля 1930 года Михаил Пришвин. — Долго не понимал значения ожесточенной травли “кулаков” и ненависти к ним в то время, когда государственная власть, можно сказать, испепелила все их достояние. Теперь только ясно понял причину злости: все они даровитые люди и единственные организаторы прежнего производства, которым до сих пор, через двенадцать лет, мы живем в значительной степени.
