«Внешнеполитическая линия Гитлера и Пилсудского на ближайшее время: 1. Польша и Германия будут добиваться того, чтобы оторвать Францию от СССР и разбить Малую Антанту… 2. Добиться благожелательного нейтралитета Англии в вопросах интервенции против СССР и считать ее арбитром среди участников интервенции. 3. С позицией Америки не считаться, ибо нейтралитет последней предрешен.
И, наконец, последний, 15-й пункт — личные выводы агента: по его мнению, возможность интервенции против СССР никогда не вырисовывалась в столь реальном виде, как в настоящее время.
«Польские дипломаты высоко расценивают действия советских дипломатов, но утверждают, что последние часто впадают в ошибку, строя свои расчеты на том, что война, скорее всего, возникнет в западной и средней части Европы. Польские дипломаты считают, что война между Германией и Францией или между Германией и Австрией на ближайшие годы совершенно исключена. Также не следует брать, по мнению польских дипломатов, в расчет возможность войны между Японией и Америкой. После провала конференции по разоружению и той исключительной гонки… вооружений война может мыслиться только как война против СССР».
Сталин очень серьезно отнесся к этому документу. Он написал: «Т.т. Молотову, Ворошилову, Орджоникидзе, Куйбышеву. „Советую прочесть, чтобы потом обсудить с участием НКИД. И. Сталин“.
«Читали: Молотов, Куйбышев, Ворошилов, Орджоникидзе».
«Мой архив. И. Сталин».
В этом интересном документе удивительной представляется потрясающая недальновидность польских дипломатов, «предсказавших» (в пункте 15) предстоящие мировые события «с точностью до наоборот»!
23 ноября 1934 года Сталину доложили «Проект обзора внешнеполитического положения, составленного для г-на (немецкого) посла к собранию консулов 15 ноября 1934 года».
Первая часть проекта касается проблемы Саара, разногласий с Францией по этому поводу и т.д. И хотя они далеки от наших интересов, Сталин, судя по многочисленным подчеркиваниям, внимательно прочитал этот раздел.
Но гораздо более интересным для него (и для нас) оказался раздел о германо-советских отношениях, какими они представлялись германскому МИДу в ноябре 1934 года. Что же сказано в этом разделе?
«…На резкое охлаждение наших взаимоотношений с Советским Союзом в Берлине не смотрят очень трагически, особенно потому, что… в течение долгого времени русские не могут быть заинтересованы в том, чтобы иметь Германию своим врагом. На этой почве развивается нынешняя германо-советская политика. Для меня ясно, что часть трудностей, которые стоят на пути к видимому улучшению отношений зависит от Германии… Нынешнее русское заигрывание с Францией нас не очень пугает. Россия не наш сосед. Красную армию в ближайшее время трудно использовать вне страны, не говоря уже о том, что ни одно соседнее государство не пропустит ее через свою территорию. То, что Советский Союз имеет в будущем большие возможности, в Берлине не недооценивают. Вождь мне сказал: «Россия слишком большой кусок, чтобы он нам на долгое время был безразличен».
Теперешнее положение Германии в отношении Советского Союза можно вкратце охарактеризовать следующим образом: мы желаем хороших и дружеских отношений с Советским Союзом…» И далее, противореча сказанному им самим несколькими строками выше, посол заявляет: «…Вину за ухудшение отношений несет только Советский Союз. Но при всем желании хороших отношений, мы не намерены реагировать на совершенно необоснованное и бессмысленное недоверие Советского правительства, давать объяснения или же участвовать в опасной игре пактами, результаты которых нельзя предвидеть» (до заключения «пакта о ненападении оставалось ровно 4 года 9 месяцев!).
«Сопротивления внутри Советского Союза стремлению совсем оборвать нить, связывающую с Германией, правда, еще имеются, даже если они становятся все слабее.
Особенно в высшем военном руководстве Красной армии мы имеем еще некоторые симпатии (курсив мой. — И.Д.). (Видимо, за неделю до убийства Кирова в мозгу Сталина еще не созрела мысль о заговоре Тухачевского и других военных руководителей, так как он никак не отреагировал на эти строки.) Но эти симпатии не означают сплоченность политической воли, и понятно, беспрекословно соподчиняются политическому руководству». Может быть, это добавление посла успокоило Сталина, и он не стал выделять слова о симпатиях «в высшем военном руководстве».
