Остановка продолжала обостряться. Осенью 1927 года во Франции, по инициативе и при финансовой поддержке того же Гете-ринга, развернулась кампания за разрыв отношений с СССР. 2 сентября в Варшаве — новое покушение на советского дипломата.
Мировая печать, в том числе и советская, писала о неизбежности и скором начале войны. О том же говорил Зиновьев. Но Сталин располагал другими данными, поступившими по линии разведки. Неожиданно для всех, 23 октября 1927 года, он заявил: «У нас нет войны, несмотря на неоднократные пророчества Зиновьева и других… А ведь сколько у нас было пророчеств насчет войны! Зиновьев пророчил, что война будет весной этого года.
Потом он стал пророчить, что война начнется, по всей вероятности, осенью этого года. Между тем мы уже перед зимой, а войны все нет».
И действительно, обстановка стала несколько смягчаться. В конце 1927 года был заключен ряд соглашений с иностранными государствами, СССР принял участие в разработке соглашения о разоружении, и даже в английских правящих кругах наметился раскол в вопросе об отношении к СССР.
Такие «отливы» и «приливы» в международной обстановке, естественно, заставляли Сталина все больше прислушиваться к информации разведки. Но та далеко не всегда приносила утешительные сведения. Подливал масла в огонь и Коминтерн. В 1932 году в подготовленном к XII Пленуму ИККИ проекте резолюции говорилось: «…Прошедшее при полной поддержке Франции нападение японского империализма на Китай является началом новой мировой империалистической войны. …Совместными силами они (японский и французский империализм) готовятся взять в клещи с запада и востока СССР… Английский империализм поддерживает все планы интервенции в СССР… США пытаются спровоцировать японо-советскую войну… В Польше, Румынии и Прибалтийских странах военные приготовления идут с максимальной напряженностью».
Правда, после того, как в конце 1932 года с Францией был подписан пакт о ненападении, напряжение в Европе на некоторое время спало. Зато угроза военного конфликта на Дальнем Востоке не снималась.
Советские специалисты регулярно докладывали Сталину о милитаристских устремлениях Японии. Эта информация вытекала не только из перехваченных японских документов, но также из английских и американских, и не подлежала сомнению. (Часть этих документов приведена ниже, в главе «Мой архив»). Таким образом, в 1932—1934 годах основной для Сталина была угроза войны с Японией.
Все эти годы до сведения Сталина постоянно доводилась информация о подготовке к созданию различных антисоветских военных блоков и союзов в Европе.
А начиная с 1934 года стали поступать сведения о воинственных намерениях Гитлера, прямо направленных против СССР. Подписание 26 января 1934 года германо-польского пакта о ненападении свидетельствовало о стремлении Берлина привлечь Польшу. Разведчики и дипломаты сообщали о планах создания военного блока приграничных с СССР государств, поддерживаемого как Германией, так и Англией. Еще в начале 20-х годов речь шла о «санитарном кордоне» у границ СССР, теперь эти разговоры возобновились.
По существу Вторая мировая война уже шла и подкрадывалась к нашим рубежам. Из выступления Сталина на XVIII съезде ВКП(б):
«…Вот перечень важнейших событий за отчетный период, положивших начало новой империалистической войне. В 1935 году Италия напала на Абиссинию и захватила ее. Летом 1936 года Германия и Италия организовали военную интервенцию в Испании, причем Германия утвердилась на севере Испании и в испанском Марокко, а Италия — на юге Испании и на Балеарских островах. В 1937 году Япония, после захвата Маньчжурии, вторглась в Северный и Центральный Китай, заняла Пекин, Тяньцзин, Шанхай и стала вытеснять из зоны оккупации своих иностранных конкурентов. В начале 1938 года Германия захватила Австрию, а осенью 1938 года — Судетскую область Чехословакии. В конце 1938 года Япония захватила Кантон, а в начале 1939 года — остров Хайнань.
Таким образом, война, так незаметно подкравшаяся к народам, втянула в свою орбиту свыше пятисот миллионов населения, распространив сферу своего действия на громадную территорию, от Тзяньцзина, Шанхая и Кантона через Абиссинию до Гибралтара…»
