Сталин. Да, нужны.
Бивербрук. Ручные гранаты?
Сталин. У нас есть.
Бивербрук. Мы можем Вам дать некоторое количество противотанковых ружей, а позднее сможем давать их больше. Калибр смогу сообщить вам завтра.
Сталин. Да, хорошо.
Бивербрук. Нужны ли вам танкетки на команду в два-три человека?
Сталин. Да, нужны.
Бивербрук. Есть автоматические ружья «Стен» типа «Томсон» восемь-девять патронов в магазине.
Сталин. Нет, не нужны. У нас есть с магазином в 10 патронов.
Бивербрук. Вы их заказывали, и нами уже посланы 20 тыс.
Сталин. Нет, нам не нужны.
Гарриман. У нас есть небольшие четырехколесные автомобили, построенные специально для армии, в особенности для связи, типа «джип». Их у нас 5 тыс.
Сталин. Хорошо, возьмем.
Гарриман. Я запрошу, сможем ли мы дать их в большем количестве.
Сталин. А как насчет колючей проволоки?
Гарриман. Можно.
Сталин. Сколько?
Гарриман. Я должен буду запросить.
(На этом беседа закончилась, и продолжение намечено на 6 час. вечера следующего дня.)
Из записи беседы Председателя Совета Народных Комиссаров СССР с главами делегаций Великобритании и США на Московской конференции представителей трех держав
>>30 сентября 1941 г.
(Гарриман вручает записку на английском языке, заключающую ответы британской и американской делегаций по отдельным пунктам нашего списка заявок, предварительно зачитав эту записку.)
Сталин. Мы могли бы взять 8—10 тыс. 3-тонных грузовиков в месяц. Если невозможно, то согласны были бы взять часть полутора- и двухтонными.
Гарриман. О количестве говорить сейчас не могу. Но мы сделаем усилия, чтобы максимально удовлетворить вас.
Сталин. 4 тыс. т колючей проволоки в месяц нам недостаточно. Мы хотели бы получить сразу 10–15 тыс. т. Нельзя ли получить теперь двухмесячную поставку в 8 тыс. т в один месяц?
Гарриман. Сейчас обещать не могу.
Бивербрук. В дополнение к толуолу мы отправим вам 10 тыс. т. ТНТ, но я не знаю, в каком месяце. Это взрывчатое вещество, содержащее толуол.
Гарриман вручает список товаров, которые желательно получать из СССР.
Бивербрук. Я предложил бы закончить конференцию, с тем чтобы мы могли вернуться в Великобританию и США и там обсудить вашу морскую заявку с нашими правительствами. Я хочу, чтобы Великобритания шла далеко, очень далеко, чтобы получилось ощущение настоящего сотрудничества.
Сталин. А сколько вы можете дать танкеток?
Бивербрук. 200 в месяц теперь, а потом и больше. Все, что мы производим и что не содержится в ваших заявках, мы вам дадим. Вам нужно только нам сказать, что вы хотите. Я делаю это предложение от имени моего правительства. Не нужно ли вам четвертьтонных бомб?
Сталин. Мы предпочитали бы полутонные бомбы.
Бивербрук. Можно вам предложить кислородные цилиндры на 75 и 750 л, а также разные ракеты, например для освещения воды, дымовые и т. п.
Сталин. Надо все это изучить.
Бивербрук. Можете мне телеграфировать об этом.
Гарриман. Если Вы не будете возражать, то я хотел бы здесь оставить постоянного представителя при посольстве, который занимался бы специально вопросами снабжения и помогал бы в этом нашему послу.
Сталин. Было бы очень хорошо…
Гарриман. Я хочу вернуться к поднятому мною вчера вопросу касательно сибирских аэродромов. К кому мог бы обратиться наш генерал Чанэй.
Сталин. К генералу Голикову… Как поживает Гесс?
Бивербрук. Я был у него 8 сентября.
Сталин. Разве он так гостеприимен?
Бивербрук. Он находится в доме, обнесенном проволокой, с решетками на окнах. Он мне вручил меморандум в 40–50 страниц, собственноручно им написанных, где развивается тезис против России. Он жаловался, что его, приехавшего спасти Англию, держат за решеткой и не разрешают даже переписываться с родными. Он особенно настаивает, чтобы ему разрешили снестись с Гитлером. По моему личному мнению, которого не разделяет Черчилль, Гесс приехал с чьего-то ведома в Англию, рассчитывал приземлиться, вызвать через своих сторонников движение против английского правительства и затем улететь обратно. Но его, очевидно, не встречали в условленном месте или не подавали нужных сигналов, горючее вышло, и Гессу пришлось спуститься на парашюте. Черчилль же думает, что Гесс ненормален…
